Максимилиан не учел одно - с вышестоящими тоже нужно делиться. Наглый и несговорчивый характер его альтер-эго проявился весьма некстати. Те, кто, казалось бы, надежно были связаны обязательствами и страхом, предпочли сильнейших. Хирурга, наводившего почти благоговейный ужас на местных офицеров, пришли убивать они же, под покровом ночи. Убийцы считали, что подарили ему гуманную смерть, перерезав горло во сне. Но не знали, что хирург, будучи на грани жизни и смерти, пришел в себя как раз в тот момент, когда в яму, куда было сброшено его тело, начали сыпаться первые комья земли…
Макс вздрогнула, отгоняя нахлынувшие неприятные воспоминания. Откуда вообще взялась эта тяжесть на уровне солнечного сплетения у существа без жалости и чувств, без души? Но едва заметный из-за высокого ворота рубашки край еще не до конца зажившего пореза на шее проректора, увиденный сегодня, пробудил полузабытые воспоминания, которые заставили сердце мисс Стич биться чаще, и стали причиной давящего, неуловимого, необъяснимого стеснения в груди.
- А, вот ты где, пташка?
Макс резко оборачивается, услышав уже знакомый голос. Мужчина в слишком вычурной белой одежде, усмехаясь, стоит позади, слишком близко, недопустимо близко. Рука, затянутая в белую же перчатку, сжимает жокейский стек, которым виконт легонько постукивает по раскрытой ладони.
Знание, что перед ним лишь оживленный труп, сыграло не в пользу лорда Чембера. Он не ожидал от не-живой подобной прыти. Рывок… и стек оказывается в вытянутой руке отступившей на пару шагов назад мисс Стич. Кончик трости упирается в артерию на шее виконта, пульсирующую под кожей. Максимилиана прикрывает глаза и шумно вдыхает воздух, чувствуя, как выступает слюна в уголках ее губ.
“Стучит, стучит горячее человеческое сердце. Этот звук заставляет пульсировать барабанные перепонки, и пульсация передается в тело дрожью предвкушения, пробегает электрическим разрядом по нервным окончаниям, заставляя активнее работать слюнные железы и сильнее, до скрипа, стискиваться зубы. Нельзя, нужно давить в себе чуждые инстинкты, желания… монстра…”
Макс отогнала наваждение, пытаясь совладать со внезапно нахлынувшей жаждой. И это удалось неожиданно легко. Вновь проснулось странное, необъяснимое ощущение тяжести в груди, давно потухшего пламени на уровне солнечного сплетения, причиняющего уже физическую боль. Не выдержав этого жгущего ощущения, мисс Стич сгибается пополам и, выпустив из руки стек, медленно оседает на пол, чувствуя, как проваливается во тьму обморока.
Придя в себя, Макс осознает, что виконт не позволил ей упасть. Но вот назойливые хлопки ладони, одетой в перчатку, по щекам порядком раздражают и даже злят. Мисс Стич отталкивает руки джентльмена и поднимается на ноги.
- Ты не сможешь отрицать того факта, что я спас тебя от падения на пол, моя пташка. Поэтому ты передо мной в долгу. А долги нужно отдавать, - лорд Чембер, казалось, вовсе не смутился, почувствовав злость со стороны девушки. Он вытаскивает из кармана лист бумаги, - всего-то нужно ответить на вопросы в этом списке.
Макс, картинно закатив глаза, качает головой.
- Ничего бы не случилось, даже если бы я упала. Но задавай уже свои вопросы, спаситель, - вздыхает она, - все равно занятия, похоже, временно отменяются.
- Тогда, может быть, ты голодна? Приглашаю разделить со мной трапезу.
- Голодна, еще как голодна, - зловеще ухмыляется Макс, - ты себе и представить не можешь, насколько.
В данный момент она лишь играет словами, осознавая, что первая победа над чудовищной жаждой одержана. Но лорд Чембер даже не осознает того, что стал лишь приманкой в еще одном эксперименте бывшего жнеца.
Список вопросов оказывается странным. Мисс Стич сложно даже представить: что за шутник их составлял? Виконт охает и ахает, обнаружив, что у живого на вид существа температура тела не превышает тридцати трех градусов по Цельсию, а пульс едва достигает сорока ударов в минуту, что девушка при всем этом двигается, ест, пьет и, даже, спит, как сообщила ему Макс.
Второй день в стенах Вэстонского колледжа закончился. И хоть своих студентов мисс Стич так и не увидела, она сделала важный вывод, что в состоянии сдерживаться, раз так и не попыталась убить приставучего лорда, в течении полутора часов достающего ее дурацкими, бессмысленными вопросами.
========== Часть тринадцатая ==========
Спустя два дня, первое занятие мисс Стич, на котором все же присутствовали студенты, состоялось. В ответ на удивленный вопрос: “Как удалось заставить юношей явиться на урок танцев?”, заданный Максимилианой, мистер Агарес ухмыльнулся, в его глазах промелькнули хитрые искорки. Почему она раньше не замечала, что, при всей подчеркнутой холодности проректора, его взгляд может быть таким разным: жестоким и надменным, хитрым и насмешливым, а иногда заинтересованным и мягким?
- Префекты побывали на очередном чаепитии у Директора, - понизив тон голоса до загадочного шепота, сообщил проректор, - теперь все, кто должен присутствовать на занятии, в сборе.
Проректор вышел из зала, оставив Макс с подростками, сверлящими ее испытывающими, недобрыми взглядами. Пристальное внимание, обращенное всецело на нее, внезапно вызвало у Макс приступ паники, необъяснимого страха. За последний год никто из учеников не мог вывести ее из равновесия. Внезапно нахлынувшие неприятные ощущения оказались столь реальны, что по телу существа, видевшего саму Смерть, пробежала дрожь ужаса.
Стоявшие поодаль старшекурсники переглянулись. Это вызвало очередную вспышку воспоминаний… такими же взглядами обменивались офицеры за несколько часов до того, как явиться убивать хирурга… Вспышка… искорки животной ярости, пляшущие на дне глаз склонившихся над ним убийц, или это просто пламя одинокой свечи отражается в радужках? Очередная яркая вспышка в сознании выбросила мисс Стич в реальность. Она впервые за свою прошлую и новую жизни испытала чувство неуверенности и растерянности.
“Нужно совладать с эмоциями, они ощущаются, их можно почувствовать. Твой страх заметят, и можешь в третий раз считать себя покойником”.
Занятие закончилось просто перекличкой и знакомством со студентами. На большее у мисс Стич не хватило моральных сил. Новые впечатления вызывали ассоциации с событиями из прошлой жизни, словно кто-то настойчиво пытался вывести ее из равновесия.
День сменялся ночью монотонно и однообразно, и так по кругу. Спустя несколько суток, проведенных в выделенных ей двух тесных комнатках, Макс потеряла счет дням. К ее удивлению, в расписании занятий старших курсов для всех четырех факультетов вновь появился предмет “ритмика”.
Попытки присутствующих студентов спрятать настороженные взгляды не предвещали ничего хорошего. Застывшие, словно в ожидании какого-то происшествия, фигуры лишь подтверждали догадку: юноши приготовили новому, навязанному им чужой волей, а потому сразу же не полюбившемуся преподавателю неприятный сюрприз. Макс сделала несколько осторожных шагов внутрь помещения, внимательно следя за меняющимися, как бы юноши ни пытались это скрыть, выражениями на их лицах. Движение, шаг, шелест юбок… Подол платья коснулся едва ощутимой преграды. Еще одно движение и упругое препятствие натянулось сильнее. Макс отступила на шаг.
Все четверо префектов старательно отводили взгляды. Их фэги и остальные студенты, присутствующие в зале, преданно и несколько испуганно глядели на старших. Тот, кто ранее назвался Грегори Вайолет, не смог долго сохранять абсолютно невозмутимое выражение лица и кривовато, одним уголком губ усмехнулся. Это и определило выбор мисс Стич.
- Мистер Вайолет, подойдите ко мне.
- Я не обязан выполнять ваши приказы.
Дерзость в звучании голоса юноши, вызывающий взгляд из-под наброшенного капюшона раздражали Макс все сильнее. Если на открытом пространстве попытка защититься под покровом накидки от попадания прямых лучей солнечного света могла быть оправдана особенностями организма, то в помещении это выглядело наигранно.