— Хочешь еще раз? — неожиданно спросила Вэнс и сразу же добавила: —Только без этого… — она кивнула на так и валявший в кровати пузырек из-под оборотного зелья. — Или ты иначе не можешь?
— Могу! — рьяно возразил он, хотя ее вопрос, равно как и само предложение, повергли его в смятение.
Но шанса одуматься Эммелин в любом случае ему не дала. Сразу же запустив ладонь под футболку, она поцеловала сначала ребро, а затем выше… Дальше остановиться было уже нельзя.
Ее близость пьянила, путала мысли и заставляла забыть обо всем, кроме одного единственного неумолимо растущего желания, за которое стоило бы себя презирать. Но даже этого Северус не мог, так сильно ему хотелось вцепиться в ее плечи, опрокинуть на спину, подмять под себя и с упоением взять.
Красивая мечта до самого последнего дня оставить на кончиках пальцев воспоминания о Лили разбилась о бескорыстную нежность и наготу другой совершенно чужой ему женщины.
И все же, дать себе волю не выходило. Да Господи Боже, он даже раздеться перед Вэнс не мог, стыдясь себя куда больше всех своих порочных желаний! Это с девицами, которых то и дело приводил в мэнор Розье, можно было легко и просто абсолютно все. А с Вэнс — нет. Поэтому он лишь осторожно прикасался к Эммелин, а та целовала его в плечи, шею, а после снова ниже живота… На этот раз возражать Северус не смог, хотя на душе стало неприятно.
Впрочем, Вэнс и сама вскоре остановилась и, посмотрев на Снейпа с едва ощутимым вызовом, спросила:
— Мне ты ведь позволишь?
Не то, чтобы Северус не хотел… Конечно, хотел, но Вэнс не была шлюхой, поэтому он ответил вопросом:
— Тебе действительно так нравится это делать?
Эммелин шумно вдохнула и отвела взгляд в сторону.
— Знаешь, я начинаю привыкать к тому, что тебе с завидной регулярностью хочется дать пощечину.
— Прости, я не то имел в виду, — опомнился Северус и пояснил. — Я не думаю, что для девушки это может быть таким уж приятным занятием.
Эммелин вернула к нему взгляд и улыбнулась очень тепло и даже счастливо, хотя причину ее радости Северус не понял.
— Хочешь убедиться в том, что может?
Она выпрямилась стоя на коленях и завела его руку себе между ног. Да, сомнений быть не могло, хотя Снейп все равно не понимал, как это возможно? Но размышлять уже и не хотелось. Он скользнул пальцами вглубь, а Вэнс, обняв, вцепилась ему в плечи.
Дальше держать себя в рамках относительного приличия было уже превыше сил. Эммелин стонала под ним, и, вероятнее всего, впервые в его жизни эти стоны были неподдельны. Бурный оргазм она не изображала, но Северус чувствовал, что ей хорошо. И это тоже было невероятно и очень ново.
О самой Эммелине Вэнс Снейп не знал почти ничего. Видел ее несколько раз мельком в толпе высокомерных старшекурсниц, да и только. Ни чем она занималась после Хогвартса, ни что делала в Министерстве магии, ни как и почему вляпалась в ту историю, он не представлял. В общем-то, ее жизнь и не интересовала Северуса до этой самой ночи.
— Как ты оказалась в Ордене? Насколько я успел понять, Дамблдору ты не больно-то доверяешь.
— Нет, отчего же? — живо отозвалась Эммелин. — Кому же ещё верить, если не Дамблдору?
— Однако, ты предпочла не ставить его в известность, — напомнил Снейп.
— Не хотела оказаться у него в еще большем долгу. Альбус всегда помогает бескорыстно, поэтому с ним невозможно расплатиться. Поначалу ты этого не замечаешь, а потом все. Ты уже не можешь отказать. Хватит того, что папа ему всем обязан. Сколько себя помню, дома только и твердили, о том, как сильно мы должны Дамблдору, и, что когда я вырасту, вступлю в Орден Феникса, — Эммелин ненадолго замолчала. — На самом деле, я сделала бы так и без чужой указки. Упивающиеся убили брата моей однокурсницы за то, что он был маглом. Ей тоже досталось. Она не рассказывала, девушки о таком молчат, но думаю, что ее здорово потрепали. А родителям министерские ради сохранения статуса секретности зачистили память, но это я узнала позже, когда уже работала в Отделе Тайн. Там, конечно, много дерьма всплыло, и про Дамблдора с его Орденом Феникса тоже, но менять что-либо было уже поздно.
Она говорила, наивно и по-детски сложив ладони под щеку, а Северус слушал, невольно ожидая удара, но нет — Эммелин ни на что такое даже не намекала. Вероятно, она сочла его не способным на подобные зверства, хотя за последние три года он видел и не такое.
А может, дело было в чем-то другом. Но, так или иначе, Вэнс относилась к Снейпу, как к равному. И от этого с ней было на удивление легко.
— Словом, от Альбуса просто так не уйти, — закончила Эммелин.
— Можем имитировать твою смерть, — на полном серьезе предложил Северус.
Вэнс рассмеялась, а потом перевернулась на спину, закинув руки за голову. Прикрыться она больше не пыталась.
— Пока не надо. Но я буду иметь твое предложение в виду, — шутливо сказала она и, вероятно, заметив направление его взгляда, а пялился он на ее обнаженную грудь, улыбнулась.
— Может, ты тоже все-таки разденешься?
Так и не сомкнув глаз, Эммелин Вэнс покинула дом в Паучьем Тупике лишь ранним утром. Улицу окутывал предрассветный сумрак, вдали на пустыре стоял густой туман, в сточной канаве квакала жаба.
Эммелин обернулась на единственное незакрытое ставнями окно на втором этаже и, разглядев корешки выстроенных стопкой книг, с хлопком исчезла.
История была закончена. Живи дальше и радуйся, но ни о чем другом, кроме как об этой ночи, и думать не выходило. Все мысли кругом возвращались обратно, туда, к нему, на чертову скрипучую кровать. Закрывая глаза, она видела его резкий, рубленый профиль на фоне едва тлеющего фитиля и прикасалась к себе так, как это делал он.
На следующий день Вэнс даже наведалась к отцу спросить думоотвод, так ей хотелось окунуться в это снова, но фамильный артефакт еще несколько лет назад ненадолго одолжил Дамблдор.
Вэнс продержалась ровно три дня. На четвертый, найдя ничтожный повод, она уже без промаха аппарировала на порог его дома.
Еще через неделю Снейп дал ей пароль от входной двери — Wisteria ventusa — название цветка, пыльцу которого используют для приготовления многих снадобий, в том числе зелья забытья…
***
Трагедия, которую с ликованием встретил весь магический мир произошла в ночь с понедельника на вторник, а в начале рабочей недели Вэнс отсыпалась у себя, и все равно раз за разом опаздывала. Так и первого ноября 1981 года она вбежала в телефонную кабинку для посетителей, чтобы сделать вид, будто она уже давно слоняется по этажам, но это было не нужно. Ее опоздание никто не заметил.
Атриум оглушил Эммелин взрывами хлопушек. С потолка щедро сыпались конфетти и переливающиеся всеми цветами радуги пружинки гирлянд. Обычно чопорные и хмурые сотрудники Министерства шумно смеялись и, пританцовывая, кружили друг друга в объятиях. Даже мрачного вида охранник, оставив свой пост, рьяно аплодировал низенькому человеку, который, забравшись на постамент статуи, что-то громко читал. Эммелин прислушалась, но тут ее кто-то крепко обнял. Пожилой незнакомый волшебник в цветастой парадной мантии и домашнем колпаке, улыбнувшись во весь рот, пробормотал, что это лучший день в его жизни и смачно чмокнул Вэнс по очереди в обе щеки.
Тот-Кого-Нельзя-Называть повержен! — громко закричал человек с постамента, и толпа ответила радостным улюлюканьем.
«Да здравствует мальчик, который победил», «За самого отважного ребенка на свете!»
«За Гарри Поттера!» — раздавалось со всех сторон.