Кто-то сунул в руку Эммелин бокал. Она машинально пригубила — это было эльфийское шампанское. Наконец, в толпе обнаружилось знакомое лицо стажера из смежного отдела. Не упустив возможность обнять и расцеловать Вэнс, прыщавый парень выложил все, что знал.
Никто кроме Поттеров и Волдеморта не погиб!
Эммелин закрыла лицо руками и от избытка чувств засмеялась. Невозможно было поверить, что вот так разом решилось все, чего она боялась! Нет больше ни Того-Кого-Нельзя-Называть, ни Лили Поттер. Последней Вэнс, правда, не желала такого уж зла, но страх вновь увидеть в руках Северуса небольшой черный футляр из-под браслета успел превратиться в ее боггарта. Теперь же это стало невозможно.
— А что же мальчик? — спросила Эммелин, немного уложив в голове новости. — Выходит, он остался круглым сиротой?
— Не знаю, — глупо пожал плечами раскрасневшийся рыжеволосый юноша. — Наверное. Ну, главное, он жив! Он-то теперь точно не пропадет, ведь он герой.
— Наверное, — кивнула она и протянула парню свой бокал. — Я пойду… Расскажу своим.
Мальчика Поттеров ей было очень жаль. Вэнс не говорила об этом никому, но она хотела семью и ребенка. И поэтому тоже недолюбливала Лили, у которой было абсолютно все.
Выбравшись на свежий воздух, Вэнс сразу же аппарировала в Паучий Тупик. Снейпа дома не оказалась, а находиться одной в этом помещении ей было неприятно. За три месяца, что она регулярно ночевала тут, Северус так и не привел дом в порядок. Эммелин даже думала предложить ему отцовского домовика, но опасалась огласки. Эльф мог выболтать хозяину лишнего, а почетный член Визенгамота точно не одобрил бы сомнительные отношения дочери с бывшим Упивающимся Смертью. Да и Снейп бы наверняка из гордости отказался.
Так что она решила подождать его на улице у порога, а потом, если он не вернется, наведаться к Альбусу.
Но вскоре Снейп объявился. Волоча по грязи полы длинной черной мантии, он, не таясь, понуро плелся по магловской улице, то и дело вытирая нос рукой.
Он горько плакал.
Эммелин бросилась к нему, но Северус магией оттолкнул ее от себя так, что она едва не упала.
— Не лезь ко мне! — бросил он, посмотрев на нее безумным взглядом.
— Хорошо, — сказала она, хотя ей стало очень страшно. Куда страшнее, чем было, когда она впервые тут оказалась. — Дай мне знать, если… напиши мне, если что.
Ничего не сказав, он захлопнул перед ней дверь. И конечно, он не написал ни на следующий день, ни после. К концу недели Эммелин не выдержала и аппарировала на хорошо знакомую улицу…
То, что происходило со Снейпом в последующие месяцы, было страшно. Он изводил себя с оттяжкой, будто бы намеренно глубже погружаясь в бездну. Это была даже не скорбь, а болезнь. Эммелин не знала, чем помочь. Ей было тяжело находиться рядом с ним, но и уйти, оставив его наедине со своим горем, не позволяла совесть. И она спешила в Паучий Тупик вечером после работы, принося из министерского кафетерия бретцели с соленым маслом в красивом шуршащем пакете скорее для себя, нежели для него. Ей нужно было зацепиться за что-то приятное взглядом, чтобы не сойти с ума, потому что дом все больше приходил в упадок, а устанавливать в чужом жилище свои правила не позволяло воспитание.
Она навещала Северуса через день, а иногда и через два, потому что после каждой встречи ей нужно было время восстановиться и прийти в себя. Но потом произошло то, чего Эммелин очень боялась. Снейп начал пить, что при анамнезе его семьи было губительно. Благо крепкий алкоголь действовал на его организм настолько дурно, что он скорей заболевал, а не пьянел. Хотя возможно дело было в том, что он почти ничего не ел, да и окончательно спиться Вэнс ему все-таки не дала.
Взяв внеплановый отпуск в Министерстве, Эммелин почти безвылазно провела у него дома несколько дней. Обнаружив в пропахшем крысиным пометом подвале очень приличный арсенал снадобий на подобные случаи, она принялась откачивать Снейпа зельями.
Но кроме лекарственных смесей, там нашлась и целая коллекция ядов на любой вкус и случай. И если большинство пузырьков покоились под толстым слоем пыли, то яды Северус не так давно перебирал. От этого стало жутко — нет, ни за что она такого не допустит, хотя в самый отчаянный момент Вэнс и себя ловила на мысли, что лучше бы ему умереть.
В тот вечер уйти к себе домой Эммелин не смогла. Она осталась на ночь. Конечно, ничего в это время произойти между ними не могло, но спать в других комнатах было невозможно, и Вэнс улеглась вместе с ним. Северус не возражал. Ему было абсолютно все равно, что происходит с ним и в его доме.
Очень долго они просто лежали спина к спине и молчали, но от этого становилось тепло и в прямом и переносном смысле. Ноябрьские холода пронизывали дом с отключенным отоплением.
Уснуть не выходило.
— Если бы я знала, где ты будешь готовить для меня зелье, ни за что бы не согласилась, — проговорила она. — Не думала, что такие сложные зелья можно приготовить в настолько чудовищных условиях.
— Бывало и хуже, — глухо усмехнулся Снейп. И это была первая хоть сколько-то эмоциональная реакция с его стороны. — Единственным необходимым условием является талант зельевара.
Эммелин перевернулась.
— Что, даже свет не нужен? — она попыталась зацепить его темой, которую он любил. — У тебя же там темно хоть глаз выколи.
— Не нужен, — ответил Снейп и тоже обернулся к ней. — Мне не нужен.
— Можешь работать в темноте? — нарочно недоверчиво спросила она.
— Могу. В этом доме мне никогда не разрешалось заниматься магией и зельями, поэтому я делал это только ночью. Так и привык.
Эммелин догадалась, что речь шла о его детстве и, вероятно, об отце.
— Я тоже любила читать ночами с папиной палочкой под одеялом, но потом мне стали запрещать, якобы это губительно для глаз.
— Так и есть, — подтвердил Снейп. — Я тогда здорово подсадил зрение. К концу пятого курса дальше кончика палочки четко не видел.
— Не может быть! — изумилась Эммелин, широко распахнув глаза. — Но ты ведь не носишь очки.
— И никогда не носил. Да уже и без надобности. Это первое, что Темный Лорд сделал для меня, когда я принял метку. Предложил на выбор либо подправить то, что есть, либо дать новые безупречные глаза серебристого цвета.
— Он мог целительствовать?
— Он мог очень многое, — глухо отозвался Снейп и снова отвернулся к ней спиной.
— И все же в полумраке возиться не стоит. Зрение, наверняка, можно и заново испортить, раз уж ты не согласился на безупречные, — проговорила ему в спину Эммелин.
Снейп ничего не ответил.
Вэнс осталась у него и на следующую ночь, и через день. Она ложилась в его комнате, оправдываясь тем, что больше негде, хотя прекрасно понимала, что это лишь оправдания. Ей хотелось быть рядом и банально чувствовать тепло его тела.
Северус не дотрагивался до нее первые три ночи, но на четвертую Вэнс неожиданно почувствовала, как он провел ладонью по ее спине и, подцепив край ночной рубашки, задрал ткань до поясницы. Эммелин попыталась обернуться, чтобы сделать то, что ей так давно хотелось — просто обнять его, крепко и со всей возможной нежностью. Но Северус не позволил. В ответ на ее порыв, он навалился сверху, придавив Вэнс лицом к кровати, а затем, прижавшись носом к ее макушке, шумно вдохнул.
У Эммелин по коже волной пробежали мурашки. В ту первую ночь, когда она была под обороткой, он точно так же вдыхал запах ее волос, хотя не мог не знать, что зелье не способно скопировать запах. Разъедающая душу мысль, что Северус все время, что они были вместе, использовал ее, парализовала Эммелин, но оттолкнуть и отказать она все равно не могла.