Из напитков Надя скромно выбрала вишневый морс, оказавшийся весьма забродившим и кисленьким.
Отпивая помаленьку из позолоченного бокальчика, Надя изумленно уставилась на внесенный Мэлси поднос с пирожными. И куда, скажите на милость, их пихать? Она, Надя, еле дышит от пережора!
Стало ясно, почему Эз-Фара ела мало – ждала сладостей! И теперь малышка уминала за обе щеки кремовые розочки. А дядя тоже не отставал в поедании сладких роз.
После сытного ужина, Надя вяло предложила:
– Эз-Фара, милая, пойдемте, я уложу вас спать!
Крошка просияла и выскочила из-за стола.
– И побеседуем перед сном! Нам многое нужно обсудить! – необдуманно выпалила девочка. И, ухватив Надю за руку, потащила к выходу, увлекая, точно куклу.
– Фи! Что за манеры!.. Эз-Фара, остановитесь немедленно! – догнал малышку возмущенный окрик матери. – Пойдите сюда, дорогая моя!..
Малышка опомнилась. Приняла степенный вид и прошествовала к матери, подобно вышколенной принцессе.
Увидав, как быстро спохватилась дочь, мать успокоилась. И, сделав коротенький выговор уже вполне добродушным тоном, потрясла серебристый колокольчик и отправила Эз-Фару с явившейся на звонок нянюшкой.
Пухлая розовощекая девушка в красном льняном платье и с медными косами, петлями уложенными над круглой мордашкой, напомнила попаданке жизнерадостного поросенка Пича, с которым позапрошлым летом Надя играла, гостя у бабушки в деревне Поварня.
На миг попаданку осенила мысль о потрясающем внешнем сходстве нянюшки и госпожи. Обе – сероглазые, рыжеволосые, круглолицые, розовотелые, пышные. Словно сестры – только разных лет и разного воспитания. Поразительно похожи! Хотя госпожа напоминает розу, а служанка – свинью!..
Поклонившись хозяйке, нянюшка увела малышку прочь.
А Надя, выйдя за порог столовой, замялась на ближайшей лестнице, смутно припоминая: по каким памятным знакам можно отыскать дорогу в личную комнату?
Увы! От пройденного вслед за Мэлси пути в Надиной памяти осталось слишком мало. Ярче всего запомнилась кадушка с землей, но без цветка, сиротливо стоящая на одном из нужных поворотов. Но как найти хотя бы эту кадушку?!
Выручил девушку, сам того не зная, кольтэ Сэрлих. Он, порядком выпив за обедом отнюдь не морса, увязался вслед за хорошенькой гувернанткой, старательно прикрыв дверь в столовую, где высокомерная сестрица задержалась, чтобы в полном одиночестве допить вечерний бокал красного вина.
Вовсе не высокомерный, однако весьма нетрезвый кольтэ Сэрлих попытался незамедлительно обнять Надю за талию, успев наспех пробормотать обещание добиться удвоения жалования девушки.
Как нормальная российская девушка третьего тысячелетия Надя не стала судорожно вырываться и пытаться увещевать бойкого ухажера. Она ловко вывернулась из цепких рук и совершенно обыденным тоном поинтересовалась:
– Не могли бы вы, любезный кольтэ Сэрлих, проводить меня до моей комнаты?
Господин хороший возликовал. Выяснилось: он превосходно осведомлен о расположении всех комнат в безразмерном замке и прекрасно помнит, куда испокон веков селили гувернанток.
– Я же тут вырос, – довольно связно пояснял покачивающийся проводник, ведя Надю в нужное место. – Моя первая гувернантка Ле́лли-сель была премиленькая! Уже в шесть лет я души в ней не чаял. И пытался поцеловать... – Блаженная кривая ухмылка придала ястребиному профилю ухажера коварный вид. – Но как-то раз батюшка подловил нас с нею за вполне невинными объятьями – бедняжка полагала, я рыдаю от боли в расшибленном о косяк плече. И старалась приласкать и утешить, прижимая к ароматной груди. Батюшка жутко разгневался. Уж он-то знал, что слез от меня и розгами не добиться!.. Ох, как же она пахла, милая Лелли-сель!.. А мне нашли гувернера...
Несмотря на сомнения Нади – а способен ли пьяный господин, погруженный в пикантные воспоминания, найти нужную дверь? – комната была без труда найдена.
Что значит вырасти в лабиринте! Казалось, кольтэ Сэрлих ни на миг не задумался о дороге. А ведь попетлять по замковым архитектурным заморочкам пришлось не мало! Однако проводник брел, как на автопилоте – на автопилоте, о котором никто в мире Надиного сна и слухом не слыхивал!
К явному разочарованию проводника, Надя, ласково поблагодарив за доставку, шмыгнула за дверь и заперлась изнутри.
– Сладенькая девочка, откройте, умоляю! Я от вас без ума! – жалобно проголосил проводник, неритмично пиная дверь каблуками туфель.
– О, любезный кольтэ Сэрлих, извольте отправляться спать! – нежно проблеяла Надя из-за двери, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ехидство. – Я устала. Да и вы устали. Всем пора на покой!