Надя всплескивает руками:
– Да какая я вам ведьма! Я девушка! Обыкновенная!
Двойник перехватывает Надины запястья и, все более распаляясь, кричит в лицо попаданке:
– Руками машете?! Колдовать решили! Так ничего у вас не выйдет!
И, отпустив руки Нади, фурия хватает ее за горло, пытаясь задушить.
Надя изо всех сил отбивается. Девушки дерутся – как полоумные шлюхи в американских боевиках!
Кусаются, визжат, катаются по полу.
– Пусти, дура! – истошно орет Надя. – Я не ведьма! Это сон! Сон! Сон!
Но душегубка не отстает: так и тянет дубль-Надя копии Надиных родных рук к горлу Нади-оригинала!
И вот уж он задыхается, наш непонятливый оригинал! Вот уже, полупридушенный, закатывает синие глазки!..
И кто же спешит ему, оригиналу, на помощь?! Никто! Нет в дурацком сне рыцаря-спасителя, припасенного для удушаемых девиц! Нет – и точка.
Однако, если нет славного рыцаря, могущего спасти невинно гибнущую девицу, зато есть простая служанка. Круглая, как капуста. Глуповатая и ворчливая. Но счастье, если она – рядом!..
Мэлси, маленько пристукнув девушку-двойника увесистым кулаком, оттаскивает злыдню от Нади. Пыхтя и молча, связывает двойнику руки веревочным поясом, выдранным из петель фартука.
И, прислонив к стене обессиленную дубль-Надю, Мэлси склоняется над нашей первой Надей. Участливо щупает ее – жива ли? Прислушивается к биению сердца, к дыханию. Облегченно выдыхает. Радость-то какая! Жива!..
– Это што ж вы, негодница, удумали? – ворчит Мэлси в сторону разлохмаченной связанной дубль-Нади. – Убивица! Нешто не подумали, кого порешите-то? Я, дура старая, и то смыслю. Небось, эта бедная лапушка – двойница ваша! Эрль-са́мия! А нешто не слыхали: кто свою эрль-самию порешит, тот и сам не жилец!.. Уж вы покайтесь, помиритесь, девоньки, покуда Силы Небесные вас за драчку не покарали!..
Нравоучительная проповедь Мэлси оказывает на дубль-Надю странное воздействие. Сперва она морщится, как от кислых мерзостей, потом глубоко задумывается. А через несколько минут опасливо вопрошает:
– Мэлси, а тебе-то откуда знать, что это – моя эрль-самия?
Но служанка лишь хмурится да охает. Может, и дура она старая, да как же ей маленько не знать, коли цельную жизнь прожила. Да что толку ученым девицам объяснять! Они, поди, за своими большими учениями о малых тайнах позабыли!..
Спасенная Надя потихоньку приходит в себя. Уже и дыхание в норме. И мутить жертву перестало. И замечает бедняжка даже, как потрепан наряд – и на ней, и на ее полоумной копии!..
– Я же говорила, что я не ведьма, – оскорбленно цедит Надя, отводя взгляд от копии себя, любимой. Ох! Отводя взгляд от такой несчастной, растрепанной, поцарапанной копии, что аж сердце щемит от жалости!
– Я, что ли, тоже так жутко выгляжу? – спрашивает Надя у Мэлси, кивая в сторону двойника.
– А то! – фыркает служанка. – Вас-то, Надя-сель, окромя того и придушили!
– Не сметь называть ее так! – рявкает из угла двойник.
– Вы, голубушка, не серчайте, а только вы ныне – у меня, дуры старой, в руках! Так что не тявкайте! Что та, что эта, – цыц! – миролюбивым тоном гудит Мэлси обеим, кривясь, однако, ехидной усмешечкой.
Пока дрожат жировые складки лица Мэлси, обе Нади переглядываются друг с другом. Похоже, теперь каждая из них обрела еще одну проблему!
– Если ты кому-то скажешь, Мэлси, – холодно произносит дубль-Надя, – Эз-Фара тебя вовек не простит. Ты же знаешь, как она меня любит! И кольтэ Сэрлих тебе не спустит! Ты же знаешь, что нас тогда ждет!
– А что нас ждет? И – за что конкретно нас что-то ждет? – недоумевает Надя.
– А вы говорите – «ведьма»! – насмешливо бросает Мэлси в сторону Надиного двойника. – Видать, вовсе в ведьмах не смыслите, Надя-сель! Нешто ведьма законов не ведает?! – Мэлси втыкает руки в боки и, словно став гигантской сахарницей с большими ручками, ласково бормочет в сторону обычной Нади: – Эхе-хех, девонька! Выметут вас из Шума нашего, как лишний сор. И назад дорожки не будет. А не то – заподозрят в злодействах да и порешат в Топском омуте!
– Поняли, что уходить вам отсюда нужно? – рявкает дубль-Надя на попаданку. – И как вас сюда занесло?!..
– Ну, хватит уже!.. – огрызается Надя, вставая. Она тщетно пытается привести в порядок порванный наряд. – Не знаю я ничего! Не знаю, как занесло!