Один из голосов принадлежал Надиному соблазнителю, другой – неизвестной женщине.
– Клеесы не дремлют, мой драгоценный! Они свое дело знают! – выразительно произносила незнакомка, надавливая на каждое слово. Судя по голосу, женщина была средних лет. Не юным, не звонким был ее голос. Не импульсивным. Сочный, ласкающе-нежный и пленительно-звучный голос имел, однако, и нотки вдумчивости, напряженности, даже строгости. – Неужели, Ро́сси, ты воображал, что мне неведомо творящееся в моих пределах? Неужели полагал, что незаметно для меня обласкаешь своим горячечным вниманием ту синеглазую девочку?!
Попаданка заволновалась: конечно же, речь идет о ней, о Наде! Кто, как не она, в первую очередь – синеглазая, а уж потом – все остальное?! И что значит это странное «в моих пределах»? Голос не принадлежит эрзи Тойре. Надя уверена: ничего общего! А владения тут – рода Рахейру. Почему же неизвестная дама выражается так, точно все здесь принадлежит лично ей?!
– Долго ли мы будем молчать, Росси? – с легкой иронией продолжала ворковать дама. – Оправдывайся! Или негодуй! Вопрошай: по какому праву это вмешательство? По какому праву звучат вопросы?!
Надя прижалась к изогнутому косяку арки. Краешком глаза подсмотрела: что там творится, в третьей зале?
Близ арки, облокотившись на душку кресла, величаво красовалась статная высокая женщина. Вид ее привел Надю в недоумение. Черные, как у Нади, волосы, были заплетены в тугую косу, перекинутую через плечо и покоящуюся на высокой крепкой груди. Парчовый сиреневый сарафан и топорщащиеся широкие рукава белой рубахи, а также вышитые золотом сиреневые туфли, выглядывающие из-под подола, смотрелись на женщине и богато, и непритязательно. Этакая зрелая барышня-крестьянка!
– Отчего вы прикусили язык, Ткэ-Сэйрос? Дождусь ли я вашего гениального гнева? Или же – ваших проникновенных извинений?! – мягко, но настойчиво выдавливала фразы женщина, внезапно переходя на «вы».
– Помилуй, Фай, не мучай меня! Фай, родная моя, помилуй! Разве возможно оправдаться? – услыхала Надя красивый голос Замкового Архитектора, звучащий сейчас не вкрадчиво, а покаянно. – Ты ведь мудра и опытна! Ты не можешь не понимать, что так бывает! Меня потянуло к ней, как тянет птиц к синеве небес! Чем я могу ответить, Фай?! Прости меня, не гневайся!
Надя, не таясь более, шагнула к говорящим.
Женщина в сарафане встретила девушку милостивым спокойным взором. И приветливо кивнула.
Надя машинально присела в реверансе, чувствую себя, казалось бы, без причины, приниженно и робко.
Ткэ-Сэйрос мельком глянул на вошедшую, и преданно уставился на сдержанную даму. Вид архитектора поразил Надю.
На вчерашнем нищем парне был костюм заморского принца: белые туфли и чулки; сиреневые шаровары и камзол, вышитые серебряными лилиями! Шик и блеск! О!
И волосы золотятся в лучах утреннего света, текущих в залу сквозь широкое арочное окно!
Женщина в сарафане неодобрительно приподняла брови, глядя на принца.
– Доброе утро, Надя-сель! Смею надеяться, вам недурно спалось! – тут же произнес он, оборачиваясь к попаданке, и церемонно кланяясь. – Целую ваши ручки! – добавил Ткэ-Сэйрос меланхолично. И не стал целовать Надиных рук по-настоящему.
– Присядьте, Надя-сель, если желаете! – Женщина указала плавным движением руки на кресла в нише неподалеку. – Или же можете пройти в следующую залу. И приступить к трапезе, не дожидаясь нас. Мы не огорчимся. Не так ли, Росси?
Принц кивнул, соглашаясь.
Он явно избегал Надиных взглядов.
После жаркого ночного таинства, такое холодное продолжение вчерашнего знакомства показалось Наде оскорбительно-обидным. И все-таки она решила остаться здесь, и выяснить: кем же приходится новоявленному принцу черноволосая дама?!
Подчеркнуто аккуратно Надя опустилась в жесткое кресло, оправила голубые парчовые лепестки, и принялась наблюдать.
– Как же мы справимся с этим, мой драгоценный? – Похоже, дама обожает вопрошать. – Сколь престранное завершение бесценных лет окрыленности! Ты не находишь, Росси?
Принц тяжко вздохнул.
– Фай, дорогая, не можем ли мы оставить горькую тему? Тем более... При свидетелях! – Похоже, принц стесняется открыто говорить при Наде. – О, зачем тратить слова?! Слова пусты. Чем я могу ответить? Всего лишь банальными фразами!.. Хорошо, послушай!.. Проходит время. Мыслящие устают. Предпочтения меняются. И, наконец, сердцу не прикажешь!..
– Сердцу? – Голос дамы звучит строже, нежели прежде. – Сердцу, не правда ли? Полагаете, все-таки – сердцу?!