– Мне неприятно обсуждать эту тему с вами, Надя-сель! – Принц выпрямился, стряхнул с себя мрачность, попытался улыбнуться. Улыбка вышла не ахти какая веселая, но попаданка оценила усилия парня и, привстав на цыпочки, поощрительно поцеловала его в нос.
– С чего же мы начнем утро – с завтрака или с прогулки, любезная Надя-сель? – вкрадчиво спросил принц, потирая кончик носа. – Или с поэзии?.. Хк... «Создать шедевр»! Стихотворение рождено под пером Ри-Тео! Точнее – под пером гусыни, отобранным у нее поэтом... Посвящено мне...
Парень усадил девушку в кресло, на спинку которого прежде опиралась удалившаяся теперь дама. И, отвесив легкий поклон, принялся декламировать:
Создать шедевр и – отступить на шаг.
Увидеть то, чего не смел, но – вышло.
Пририсовать патриотично флаг –
Как пошлый бантик на Высоком Смысле.
Покаяться – и флаг затушевать.
Скромнее стать – и сжечь шедевр, не дрогнув...
А после вновь шедевром воссоздать
Попытку наугад найти дорогу.
Надя расчувствовалась. Пусть принц читает ей не свои стихи, а какого-то там Ри-Тео, зато как выразительно, как от души читает!
В восторженном порыве девушка бросилась на шею к Замковому Архитектору и принялась его зацеловывать, приговаривая ласковые словечки, нередко крутящиеся на кончике язычка романтиков.
За пару минут Надя даже успела поклясться Ткэ-Сэйросу в вечной любви. Причем самым высокопарным (для XXI века) слогом: «Чтоб мой интернет вис и вис, а сотовый сдох, если я вру! Клянусь, что буду тебя любить и тискать, как утю и путю! Скорей я сдохну, как флешка с вирусом, чем от тебя отколюсь, мой принц, такой красивый, и заинька, и – вообще!..»
К счастью, бывают моменты, когда мужчины совсем не вникают в тексты лопочущих барышень. Поэтому уши архитектора не завяли...
До завтрака Надя и Ткэ-Сэйрос так и не дошли. Зато, как-то незаметно для себя проскользя залами в спальную, вскоре оказались на белых мехах, еще не просохших от ночного пота.
Ведь как ни пыхти прекрасно о высоком и вечном, а «сердце» архитектора, весьма двусмысленно упомянутое зрелой дамой в беседе, это самое «сердце» только-только вошло во вкус своего нового «вдохновения».
И поэтому – завтрак подождет!
XIII.
Обеденный столик, накрытый на лоджии второго этажа Малахитового дворца, не ломился от яств.
На зеленой скатерке стояли всего лишь три миски из «белой меди», прикрытые крышками. Надя поочередно приоткрыла каждую миску: в одной – картофельное пюре, горячее, с комушками и подтеками сливочного масла; в другой – рубленная говяжья печенка с репчатым луком, залитая сметаной; в третьей – бело-серые шарики в бело-бежевом соусе, усыпанные измельченным укропом.
Надя ухватила один из шариков двумя пальцами, и сунула в рот: ммм, вкусно! Похоже на рыбу без костей, давленную и залитую майонезом! Потом макнула указательный палец в гущу и, облизав его, просияла. Прелесть какая – классный майонез!
Девушка обожала майонез. Ее отношение к родному Екатеринбургу наиболее патриотично проявлялось в неизменной преданности выпускаемому городом майонезу – разнообразному, но всегда неописуемо-вкусному!
Мысленный возглас: «О, майонез-то – как из Екатеринбурга!» – стал высочайшей степенью одобрения качества майонеза, в котором сидели рыбные шарики. Надя успела прежде отведать майонез в замке Рахейру, но не впечатлилась. То ли дело этот!
Подошедший к Наде светлый принц в черном халате засмеялся.
– Присаживайся, На́дди! Откушай! – он подождал, пока девушка усядется, и тоже устроился за столом, наискось от нее, так, чтобы видеть и березняк. – Не в силах был предположить, что гувернантка из знатного дома способна слизывать соус с пальчиков!
Парень заливисто захохотал.
– А я не в силах была предположить, что принц, искупавшись в озере, явится обедать в одном халате! – с улыбкой парировала Надя, начиная раскладывать по тарелкам пюре.
– О, Надди! Добавь к словам «принц в халате» еще и – «на голое тело»! – пуще прежнего развеселился парень. – А ты, милая Надди, вполне достойна того, чтобы сидеть за столом вовсе без одежд! Замечу, весьма кстати потеплело – ты не простудишься!
– Еще чего! – фыркнула Надя. – Польщена, однако не собираюсь расставаться с голубым тюльпаном!
Девушка оправила овалы-лепестки парчового наряда. И, горкой навалив на пюре кусочки печени, подала тарелку сотрапезнику.