Для работы есть всегда длинные ночи. А днем я вновь возвращаюсь в квартиру Груздевых. Василиса встречает меня со стоном облегчения и подготовленной порцией нытья. Она ничего не делает. И все больше пьет. Ее откровения и жалобы становятся все более откровенными и, сказать по правде, все более тошнотворными.
В Штатах дорогой хирург написал ей тома инструкций по уходу за собой и своими архитектурными излишествами. Здесь, в обычной московской квартире, без специалистов, салонов, медицинских очищающих и поддерживающих процедур даже посещение туалета становилось для нее проблемой. И она рассказывала мне об этом в самых неприятных подробностях. А уж тема постели с мужем – это пытка для меня. Как, сколько минут, в какой позе, когда в последний раз…
Я смотрю на нее и тихо ужасаюсь про себя. «Восточный рисунок» глаз смялся, скомкался, обвис. На грудь и зад смотреть страшно. Губы шлепают, как сдувающиеся мячи. Это все требует обновления, черт знает чего еще. Если уж однажды пришла такая идиотская идея в башку, надо быть готовой обслуживать собственное тело, как мумию в мавзолее.
И, возможно, не внешность самая большая проблема. Маленький, инфантильный мозг Василисы не справляется ни с переменами, ни с водкой.
Однажды мне даже показалось, что она под настоящим наркотическим кайфом. Она заговаривается, постоянно что-то забывает, мучительно вспоминает, по любому поводу впадает в панику и истерику. Это деградация.
Василиса в опасности. Василиса и сама опасность.
Александр
С Александром совсем другая истории. Он собрался, как хищник перед очередным прыжком, стал энергичным, сосредоточенным, внимательным, уверенным. Похудел без всякого тренажерного зала и бассейна, казался подтянутым и сильным. Впрочем, в его телефонных разговорах я пару раз слышала слова «сауна», «приду подкачаться в твой клуб». Дома он теперь днем почти не бывал, вечером не всегда и, как я заметила, часто приходя на рассвете, ночевками тоже Василису не очень баловал.
Александр вернулся в свою среду и знакомое, изученное окружение бандитского рынка России девяностых годов, когда именно криминальный талант был главным путем к успеху, к большим и невероятно большим деньгам для мелких советских воришек, для отсидевших хулиганов и налетчиков. Сейчас все эти урки стали уважаемыми олигархами, депутатами, владельцами государственных корпораций. Они пришли во власть и в структуры, охраняющие власть. Не факт, конечно, что они легко примут беглого и в свое время кем-то списанного, возможно, приговоренного претендента на кусок пирога. Но, кажется, именно предстоящая борьба возбуждала и пьянила Александра. Он был постоянно напряжен, как натянутая тетива, и больше не глушил спиртное ведрами. Он явно не хотел быть застигнутым врасплох.
Однажды в воскресенье я приехала днем, чтобы увезти детей на пароходную прогулку по Москве-реке. Складывала на кухне в корзинку-холодильник лотки с едой для перекуса. Не даю детям в дороге то, что продается в палатках.
Василиса еще спала: она раньше часа-двух не встает с постели. Александр вошел, сел за стол, на котором я разложила продукты и фрукты. Какое-то время молча наблюдал. Потом вдруг произнес:
– Ксения, в нашей жизни многое изменилось. Ты больше не няня за пятьсот баксов. Ты стала настоящим другом после того, что случилось на ранчо. Хотел сказать, что я это вижу и ценю.
– Внесу ясность, Александр. В этом доме я друг – только мальчикам. Все остальное меня по-прежнему не касается.
– Не скажи, – возразил Александр, – Василиса совсем поплыла, только ты ее и держишь в сносных рамках.
– И это ради детей.
– Понимаю. Ты – порядочный, последовательный, ответственный и добрый человек.
– У нас производственное совещание? – рассмеялась я. – На повестке раздача завалявшихся под флагом знаков почета?
– Типа того. Я рассмотрел тебя в деле и пришел к выводу, что ты могла бы помогать иногда и мне. Ты скажешь, что у меня есть свои исполнители, и ты их наверняка глубоко презираешь. Они есть. Но и презираешь ты мое окружение за дело. Нет ни в ком ни порядочности, ни большого ума. О приличном образовании вообще речи нет.
– Александр, неужели все настолько изменилось, что ты собираешься вкладываться в прогресс? В проект, требующий кандидата матнаук на подхвате?
– Прогресс – понятие очень растяжимое. – Александр встал и плеснул себе в стакан виски. – И вообще. Большое видится на расстоянии. Я не светоч, но человек, который знает, как делать деньги из того, что другие не рассмотрели, такой человек – не куль муки по дороге в прогресс. Нищего прогресса не бывает.