Джин почти болезненно хочется более тесного и близкого контакта… еще с той встречи дома, у лестницы. Положить ему голову на плечо. Почувствовать его объятия, его руки на ее плечах, спине… Но как сказать об этом?..
И она просто кружится на паркете ресторана, в сиянии ярких люстр, под спокойную мелодию. Даже не представляя, насколько ее партнеру хочется того же самого, что и ей самой.
— …Нам нужно поговорить, Джин, — блеснув глазами, говорит ей Орсон, когда танец окончен. — В более приватной обстановке. Ты не согласишься заехать ко мне домой… на минутку? Тут недалеко.
Она долго смотрит на него, до конца осмысливая его слова, словно все уже понимая. И вдруг, как-то отчаянно и мятежно встряхнув головой, решительно кивает.
***
Вместе они входят в его апартаменты. Орсон закрывает дверь и наспех сбрасывает свою обувь, она, стараясь выглядеть элегантно перед ним, аккуратно расстегивает и отставляет в сторону ботиночки.
Кренник что-то еще говорит ей про прекрасный вечер, и уточняет, не хочет ли Джин еще что-нибудь выпить. Она качает головой. Тогда он открывает какую-то дверь, предлагая показать квартиру.
И все мгновенно меняется, когда они входят туда вместе — по всей видимости, это спальная комната.
Орсон, не договорив фразы, резко и твердо берет Джин за руки и поворачивает к себе, одновременно плотно прижимая, почти впечатывая ее в стену.
— Дальше так нельзя, Stardust, — хрипло говорит он, покрывая поцелуями ее щеку и краешек губ. — Сводишь меня с ума. Здесь. Сейчас. Со мной. Никуда не отпущу, хочешь или нет.
Его дыхание и слова, как биение пульса, ударяют Джин в голову, словно зажигают кровь изнутри — крепче выпитого алкоголя. Орсон такой сильный и страстный.
Неловко признать перед ним свою неопытность и в то же время до невозможности хочется узнать его полностью — его умения, его ласки, почувствовать и разделить с ним разливающееся внутри от его поцелуев и прикосновений желание. Такое стыдное и такое мощное, сносящее все границы и барьеры в ее душе.
— Буду с тобой. Хочу. Делай, что пожелаешь, — тихо и уверенно говорит она, и он только резко выдыхает в ответ, быстро, не отрываясь от нее взглядом, срывая свою одежду.
— Так, на чем мы остановились в прошлый раз? — горячий шепот, перемежающийся поцелуями за ушком и в шею. Как он находит слова, которые так будоражат и сладко волнуют ее?.. — Примерно на этом?
Он безошибочно и бесстыдно находит застежки платья и через несколько мгновений опускает его с плеч своей девушки, позволяя мягко соскользнуть на пол.
— Я… должна сказать, Орсон, — запинаясь, с трудом произносит она. — Я никогда… — Джин окончательно теряется, только радуясь, что полумрак скрывает цвет ее щек.
— Я знаю, — говорит он, не ожидая окончания фразы. — Я все знаю. Тебе не нужно бояться или смущаться. Помни, что я тебя люблю, и все.
Тогда она порывисто тянется к его лицу и снова так же по-детски целует в щеку. Как тогда, у них дома, на лестнице.
От этого невинного искреннего касания Джин у Орсона Кренника перехватывает дух сильнее, чем от всех порочных и искушенных ласк, какие были в его жизни.
Он вдруг осознает, что, оказывается, внутри него, — море нерастраченной нежности и бережности.
И он готов отдавать это ей — бесконечно любимой — всю оставшуюся жизнь.
***
— Я не сдержал обещание, данное три дня назад твоей матери, — задумчиво говорит Орсон в лучах рассвета, заложив руки за голову. — Но шансов, что сдержу, просто не было.
Джин поглаживает его обнаженную грудь, обводя пальцами сосок и чуть заметные розовые отметины около него. Удивительно. Это она так могла целовать его вчера? Она вся краснеет от воспоминаний, таких сладких, таких стыдных. И ей хочется еще.
— Какое обещание? — Запоздало переспрашивает она, задумавшись и утопая в своих грезах.
— Не скажу, — вдруг усмехается он, притягивая ее к себе. — Потому что собираюсь нарушать его снова и снова, пока не…
Она не успевает задать новых вопросов. После долгого поцелуя он, погладив Джин по волосам, встает, обернувшись простыней, и куда-то выходит. Возвращаясь через пару минут обратно с небольшим подносом в руках.
Она принимает из его руки бокал с тем же вкусным шампанским, которое вчера подавали в ресторане, и он касается его края тем, что держит в своей.
— За твое согласие, Stardust, — без улыбки, очень серьезно говорит он, снова проникая в ее сердце, пробуждая в ней тайный огонек своими голубыми глазами.
— За мое… что? — Сделав последний глоток, она касается губами чего-то круглого и холодного. И понимает, что это, еще до того, как берет в руку. И о каком согласии речь.
— Будешь моей женой, Джин? — Все тот же голубой бесконечный взгляд без улыбки. Только его рука поглаживает ее обнаженные колени.
— …Я, наверное, должна сказать «Позволь мне подумать»? — Она хочет немного разрядить обстановку. И при этом сильнее сжимает в кулачке тонкое блестящее кольцо, на котором успела пораженно заметить инкрустацию со своим именем.
— Думай, — спокойно отвечает Орсон. — Пять секунд тебе достаточно? Больше не позволю.
— Деспот! Хищник! — Восклицает она. — Нексу с голубыми глазами! Вот попробуй, попади тебе в когти! Мне жаль ту девушку!
— Время вышло. — Он поднимается с колен и легким движением усаживает Джин к себе на колени, целуя в губы — медленно, долго, чуть засасывая и прикусывая ее нижнюю губку, добиваясь, что она начинает ему горячо отвечать с легким стоном.
— Не жалей ее. Она будет очень… — Он проводит тыльной стороной ладони по ее шее, спине и чуть ниже и странно ухмыляется. — … Очень довольна с этим… нексу.
— Да. — Говорит она. — Да, я согласна, адмирал.
И тихо добавляет, улыбаясь:
— Тебе не откажешь. А без тебя… я и дышать не смогу.
— Я тоже, Джин, — серьезно говорит он, снова опуская ее на постель. — Отметим это очередным ужасным нарушением моего обещания?
— Конечно, — выдыхает она со стоном, когда его губы опускаются ниже к груди, и охватывают острую вершинку, а рука касается ее там, где все давно горячо и влажно при одной мысли о нем.
***
Два месяца спустя
«…Он зовет меня вниз:
„Родная, спустись,
Обниму в тридцать три кольца!“»
Наталья О’Шей, «Невеста Полоза».
Джин стоит в ослепительном, шикарном свадебном платье со шлейфом, прислонившись лбом к двери номера люкс в лучшем отеле Корусанта.
Она знает, кто ждет там.
Она знает — и не знает. Она хочет — и не решается, думая о неизвестности, о темноте, еще о чем-то…
Только, вступив в этот большой зал и услышав сухой щелчок автоматической двери за спиной, Джин видит, что ошиблась.
И за этой дверью ждет — если даже неизвестность, то точно — не темнота.
Потому что перед нею — дорожка, усыпанная лепестками белых изысканных цветов с нежным ароматом и выложенная по краям мерцающими теплыми огнями особых плавающих свечей.
Те самые цветы, с которыми он пришел тогда с признанием. Один из них она до сих пор хранит в своей сумочке, в особом футляре.
Такую встречу устроил ей муж… как непривычно назвать этим словом Директора Орсона Кренника.