— Но почему? — опешивает Мехдан.
— Вы слышали о проекте «Тенёта»?
Тро явно не слышала. А вот Мехдан — слышал. Он оборачивается. Он бледнеет. Потому что мы — повсюду.
— Меха… — пугается Тро его реакции.
Я, официант Юрий, уже у стола. Павел смотрит на меня со смешанным выражением. Это и страх, и гадливость, и ещё что-то вроде любопытства, не убитого грузом прожитых и непрожитых лет.
— Мы не желаем физического бессмертия, — говорим мы устами моими, то есть официанта Юрия, — потому что это извращение естественного порядка вещей. Мы не желаем его ни биологическими, ни технологическими методами. У нас есть иное, естественное бессмертие — души.
— Их сознания загружены в единую сеть, — объясняет Павел. — Тела умирают, а сознание остаётся в сети. В системе.
— Их? — Мехдан ещё не осознал. — Их всех? Стариков? Детей? Господи… А ваше?
— А моё — нет. Я — иммор. У меня свой крест.
Мы смотрим на Павла глазами официанта Юрия, пенсионерки Настасьи, домработницы Катерины и так далее. Когда мы стали единым целым, мне, официанту Юрию, было десять лет. Я помню иммора Павла с детства. До десяти лет я думал, что пьяные взморцы действительно отрезали ему ногу. Только когда память индивидов, их тайны, их дно души открылось всем нам, мы узнали то, о чём мой отец, хирург, знал всегда, — но только он один. О том, как однажды Павел, избитый в кровь, вывалянный в дерьме, пришёл к нему, упал на колени и попросил, рыдая, ампутировать ему здоровую ступню.
Кто захочет обижать калеку? Даже если он бессмертен. Он заплатил свою цену, в конце концов.
— Не хочешь к нам? — спрашиваем мы Павла в который уж раз.
— Нет, спасибо, — говорит он. — Я как-нибудь сам.
Ну да, у него впереди — вечность.
— Ну а вас мы не приглашаем, — обращаемся мы к Мехдану и Трогле. — Мы настаиваем на том, чтобы вы немедленно переселились в наш славный городок и зажили простой и достойной человека жизнью. Работали на нормальных работах. И стали с нами одним целым, разумеется. А от Воли мы вас избавим. Уж как-нибудь. У нас отличная клиника. Специалисты с многолетним, мы бы сказали, многожизневым стажем. Грокаете?
Мехдан и Трогла молчат.
— Или… — говорим мы.
— Или? — переспрашивает Мехдан с надеждой. Всё кафе встаёт.
Кроме иммора Павла.
Ему можно — он всё-таки калека.
— Или, — произносит Павел свою коронную фразу, глядя в стол, — жители Взморска покажут вам наше прекрасное, исправно разрастающееся кладбище.