«Имели ли вы видения прошлых жизней?». «Чувствовали ли когда-нибудь, что с вами это уже было?». Это. Что? А вдруг меня все-таки разыгрывают? По голосу не похоже. А пусть даже и так — ничего страшного. Поиграем. Отнесусь, как и ждут от меня, с полной серьезностью. Это. Было. Когда я впервые пригласил Леру в кафе и смотрел на мир сквозь приукрашивающие его очки.
Скатерть казалась в меру чистой, пластмассовые гвоздики в пустом стакане — уместными, и официантка — вполне милой теткой. Лерины светло-карие глаза, волосы, при взгляде на которые вспоминалось пшеничное поле в июле... Все это рядом. И тогда я отчетливо подумал: «Было». Но что было? Солнечное поле? Или бессонное летнее томление, когда звездное небо врезалось в дверной проем сеновала? Или голос Ободзинского, из детства, с маминой любимой пластинки: «Эти глаза напротив — чайного цвета… нет в них отве-е-та...». Нет ответа. Но не мы ли целовались, как ненормальные, возле моих ненормальных окон? Стоп. Если в подсознании застряла песня, то факт «это было» лишен чистоты.
А ведь еще запомнилось... Да. Образ, картинка... Тогда я стоял на высоком берегу Днепра, и вокруг метались спугнутые мальчишками стрижи. Я будто бы вспомнил берег, стрижей, но как же мог, если первый раз — и единственный до того — приезжал на Украину только годовалым несмышленышем. В общем, точно ответить на вопрос не получается. Так и эдак — обмана не будет. Но, судя по темам анкеты — или теста? — от меня ждут «Да». Так, пусть будет так!
«Верите ли в силу вашего желания?». Нет. Тоже нет. Хотя в школе верил. В пятом классе. Что будешь гипнотизировать Марью Никитичну: «Хочу, чтоб немедленно вызвали к доске!», — и вызовет. Или, уткнувшись в учебник, внушать: «Только не меня!..», и пронесет. Но, скорее всего, добрый человек, Марья Никитична, эту самую силу желания читала на наших бесхитростных физиономиях. И жалела нас. А случалось еще смешнее: «Колдуй баба, колдуй дед...», — и словно по хотению-велению из-за угла автобус выезжал, да так ко времени, что я, безнадежно опаздывающий, успевал-таки к первому уроку. Но если вопрос перевернуть? Сила вашего нежелания... Я не желал быть экономистом, а институт находился возле дома, и я стал им. Значит, слабо «не желал». Слабее, чем хотел быть человеком творческим и гуманитарным: писателем, психологом, историком, художником... Выбор бы облегчился при наличии ярко выраженной склонности, таланта, но где его взять? «Нет, в силу моего желания не верю!».
«Имели ли опыт прямого использования вашей психической силы?». Ну, это почти то же самое. Как и следующий вопрос: «Верите ли в силу внушения?». Вообще — верю. Тут сомнений нет. Ходил на сеанс гипноза. Наблюдал и удивлялся эффекту, пока самого в сон не погрузили и досмотреть, как там с другими получалось, не дали. А с собственным внушением на других дело обстояло неважно. Уж как внушал Лерке: «Не уходи! Ну, полюби! Я же хороший!». Не вышло.