Вместо двух сухих обгорелых проплешин получились две безобразно-грязные черные дыры в газоне…
Кузены стояли около них и дружно чесали затылки.
— Если в этот раз нагорит, то за дело… — вздохнул Гарри.
— Обоим нагорит… — поддержал его кузен.
Они переглянулись.
— А если вырезать кусочек у кого-то?
— Ты сдурел?! Все же увидят!
— А я бы оттяпал у Фигг… — Дадли хотелось отомстить противной соседке за недавние неприятные воспоминания и вредных котов, которые не давали до себя дотронуться и жутко царапались. — Только увидят же. Эх!
Гарри посмотрел на досадующего кузена, и через пять минут они уже скребли замок чулана: от применения Алохоморы его что-то удерживало. А вот навык вскрытия имелся — внутри щелкнуло, и дверь отворилась. Гарри рванулся к своему сундуку, обзывая себя малолетним кретином. На кой ему сдались чары невидимости, когда у него тут мантия-невидимка лежит? Неужели он настолько привык к запретам, что… Но ведь он уже ходил за книгами. Записать в тетрадь…
Обновление теткиной лужайки затянулось, и их все-таки застукали — к счастью, при окончании процесса. Петунья Дурсль, с большой корзиной, заполненной новыми саженцами, наблюдала, как газон в ее саду словно по мановению руки становится чудесного ровного цвета, какой имеет только молодая здоровая трава. В горле встал комок от умиления: ее мальчики готовят ей сюрприз! Однако розовый сироп тут же оказался разбавлен ее жизненным опытом, намекнувшим, что в таком возрасте детки обычно занимаются подобными делами неспроста.
Ругать? Вроде не за что. Но узнать, что происходит, она обязана.
— И что тут у вас?
Мальчишки дружно вздрогнули.
— А мы тут… Э… Я тут пробую траву… того…
— Мы тут газон обновляем, — заявил Дадли. — Все честно. Я присматриваю.
Гарри сдержал хихиканье. Великий Большой Дэ. Он ему припомнит, как присматривать…
— Ну, раз у вас так славно получается…
Садовая эпопея продлилась до самого вечера.
Гарри опробовал все виды полива, которые только смог себе представить. Больше всего ему понравился душ из маленького, но сердитого облачка: темно-сизого и с крошечными молниями. Это ж как он теперь… ух! Ого-го! Гермиона выпучит глаза, а Рон, наверное, съест чего-нибудь, например, свою шляпу. Ну и ладно. Настроение было просто отличным!
Но когда Гарри предложил тете, закончившей наконец работу и любовавшейся на аккуратные молодые кусты, подрастить их магически, то в ответ услышал неожиданно твердое:
— Нет, розы не трогай! Я тоже хочу гордиться чем-то СВОИМ, — заявила тетка и отправила их на кухню ставить чай.
Гарри задумался… и проникся.
А за ужином… как тетя умудряется делать эту удивительную вкуснятину? Может, ему тоже стоит научиться?
Пирог с патокой, орешками и со взбитыми сливками был…
БЫЛ. Недолго.
Гарри облизнулся и обменялся понимающим взглядом с кузеном. Жизнь была хороша. Но когда тетя Петунья достала еще один почти такой же… дядя ушел в гостиную и там закрылся газетой. А они…
— Нет уж. Маленькими порциями, медленно, чтобы еще и осталось немного: я хочу отнести кусочек миссис Фигг…
Гарри поперхнулся. Дадли громко клацнул зубами — у него с ложки упал кусок.
Миссис Дурсль ухмыльнулась, глядя, как покрасневший племянник делает вид, что ничего не случилось, а любимый сыночек тщательно вылизывает чистую ложку. Та-ак. Она на верном пути.
Этим вечером Гарри понял: куда там Веритасеруму по сравнению с пирогом его тети!.. В том случае, конечно, если к пирогу прилагается она сама. Отрезая по небольшому кусочку, аккуратно задавая вопросы, она вытянула у них все.
«Вот кому в аврорате работать, — подумал он. — Но научиться стряпать такой пирог я хочу». Последней частью мысли он и поделился.
— Ну что ты, Гарри, я совсем не против, если ты когда-нибудь сделаешь это вместо меня. Хотя бы и на следующей неделе. Только ты мне расскажи наконец, что с тобой происходит. Я бы попросила у тебя почитать ту твою тетрадь, но это было бы не слишком красиво, не так ли?
Гарри покраснел. Он даже представить не мог, что его записи будет читать кто-то, кроме него. Не мог он и догадаться, что для Петуньи его чистосердечное признание, ну или хотя бы его часть, были куда предпочтительнее, чем распутывание каракулей, оставленных его пером.
«Писать пером. Фи, какая глупость, — думала Петунья всякий раз, когда видела усердно выводящего страшненькие буквы племянника. — И это когда давно изобретены авторучки, а стержень можно наполнить чем угодно, маги ведь!»
Ну… Гарри набрал побольше воздуху, и поделился своими размышлениями о «голосе». Дурсли насторожились.
— Ты его слышишь или вспоминаешь? — поинтересовался дядя.
— Даже не могу точно сказать. А еще бывает два голоса. И они разговаривают. Но так только один раз было.
Взрослые переглянулись. Дадли сочувствующе засопел. Гарри напрягся.
— У нас — нет, — твердо сказала тетя.
— Значит, в Манчестер…
Место, куда они приехали, Гарри понравилось. Аккуратный чистенький домик с небольшим цветником и садиком, где к деревьям были привязаны качели и даже пара гамаков. Ажурная тень возле маленького искусственного (да, Гарри разбирался — с такой-то тетей!) прудика манила свежестью… Он бы с удовольствием покачался в этом гамаке, эх…
— Мистер Дурсль? Гарри? — позвал из беседки приятный женский голос.
И через несколько минут Гарри с наслаждением разлегся, глядя на пронизанные солнцем кроны, а потом стал медленно раскачиваться, пока дядя улаживал с психотерапевтом какие-то деловые вопросы. Понятно, какие: оплату, небось, запросит неплохую… Он вздохнул. Сидеть на крепкой дядиной шее было неуютно, особенно теперь, когда он отлично знал, что в сейфе денег — куча, а его опекуны не видели оттуда ни монетки.
Неподалеку раздался шелест травы, и Гарри, приподняв голову, широко улыбнулся. Молодая женщина, видимо, осталась с дядей, а к нему подошла бодрая пухленькая совершенно седая леди с доброжелательной улыбкой. На его неудачную попытку выбраться из гамака она лишь похлопала его по плечу маленькой ладошкой.
— Лежи, мальчик. Ты же Гарри, верно? Ты можешь звать меня миссис Филдс. Как тебе тут?
— Здорово. Только… вы не подскажете, что… — Гарри замялся.
— Что с тобой будет делать психолог? — она солнечно улыбнулась, присаживаясь на качели. — Ничего особенного. Просто разговаривать. Вот, как мы с тобой. Хочешь, попробуем?
— А… как?
— Ну… например, если я попрошу тебя рассказать, как вы с дядей сюда доехали, ты расскажешь?
— Ну, сначала ничего, а потом было очень жарко, особенно когда мы долго стояли в Манчестере у сломанного светофора. Там столько машин скопилось!
— Там, где ты живешь, их меньше? — удивилась старушка.
— Да, конечно, мы ведь из Литтл-Уингинга.
— Кажется, я слышала. Такой маленький спокойный городок?
— Точно.
— Хотела бы я жить там, где мало машин и нет шанса попасть в такую вот пробку. Ты бы посоветовал мне ваш город, если бы я хотела переехать?
— Ну… Наверное, да. Он симпатичный, но…
— Немного скучный?
— Да. Понимаете, там…
Он так разговорился, что едва не забыл, что все-таки дядя заплатил за работу этого самого психолога, а вовсе не за его приятную болтовню с бабушкой, которая, наверное, ведет хозяйство или… может быть, она мать этой… психотерапевта?
И тут старушка расхохоталась, да так весело, что Гарри и сам не смог удержаться от ответного смеха.
— Гарри, прости… Должна признаться, что мы уже работаем!
— Так это вы?.. А кто там был с дядей, ваша секретарь? Как вы узнали, вы можете читать мысли?! Но это же запрещено!
— У тебя все на лице написано! Если хочешь, я тебя тоже научу, как читать по лицам.
А потом его удивили так, что он едва не вывалился. Из гамака, да, откуда вылезти не так и просто.