- Нелегка ноша государя. А твоя, так и вовсе. Никого за тобой нет, Иоанн Мститель, ни семьи, ни славных предков.
- Твоя правда, негус, — мрачно усмехнулся я, — и вправду, никого. Ни предков, ни семьи, лишь дочери малолетние, да соратники редкие. Да много ли помогли Йоханнысу IV его родственники? А может, друзья помогли и спасли его от смерти, а его войско от поражения? Или предки его встали из древних могил?
- Да, за мной только группа преданных мне лично, да бывшие воры, разбойники, авантюристы, и нищие, желающие обрести богатство. Да, только лишь такие у меня и есть. Мошенники и отчаявшиеся, каторжники и дезертиры, они армия и основа моего государства. Работаю с ними. Воров, не оставивших своё ремесло — вешаю, дезертиров, бросивших в бою своих товарищей — расстреливаю, а мошенников, если не понимают предостережения, могу и отравить.
- И не будет им спасения от меня, если они не раскаются, а более всего ненавижу я предателей, у них я отнимаю душу, потому как честь они уже потеряли! А бесчестным и душа не нужна, не примут их там… Будут маяться везде, и в аду, и в раю.
- Скажи мне, где ты захоронишь свою дочь?
- Тело её почиет в семейной гробнице, а лик её будет причислен к святым Абиссинской коптской церкви, на то уже отправлен мною запрос египетскому патриарху в Каир. Думаю, что соизволение от него мы получим в ближайшее время.
- То правда, святая она. Бросилась на помощь мне и погибла, собою закрыв, все осколки и силу взрыва на себя приняв.
Непрошенная слеза покатилась по изборождённому шрамами и испытаниями суровому лицу Иоанна Тёмного. Это вызвало удивление у Менелика. Он встал и, подойдя вплотную, положил руку на плечо Мамбы.
- Прости, я думал о тебе хуже. Спасибо тебе за то, что не остался равнодушным к её гибели. А ведь ты и не знал её, не провёл с ней ни одной ночи. Имя моей дочери, Заудиты, будет увековечено в истории Абиссинии, а церковь, где она будет захоронена, станет одной из наших святынь.
- Эфиопии…
- Что? Что ты сказал, Иоанн?
- Страна твоя, император, в будущем будет называться Эфиопией, и так будет до скончания веков.
- Откуда ты знаешь?
- Я много знаю, негус…
- И даже знаешь, когда я умру?
- Нет, этого я не знаю, да если бы и знал, то всё равно не сказал. Ни к чему это. Лишнее…
- Живи и царствуй, Эфиопии на славу, а мне надо Африку развивать, да воевать.
- Я понял тебя, о, провидец! Правду говорят, что ты унган. Ты не простой унган, ты — Великий унган! Я помогу тебе людьми, многие пойдут за тобой, после всего произошедшего. Обещай мне только одно.
- Что?
- Никогда не нападать на мою страну.
- Я обещаю тебе, Менелик II, что если когда-нибудь твоя страна войдёт в моё царство, это будет не по принуждению, а по доброй воле всех народов и племён, которые на ней проживают. И никогда не стану я воевать ни с тобой, ни с кем-либо из твоего народа, если не нападут на меня они сами.
- Я почему-то верю тебе, Иоанн. Я верю и не сомневаюсь, что ты сделаешь всё, что сможешь.
Менелик II, тяжело опершись о посох, встал и медленно вышел из зала, в сопровождении почётной охраны, оставив Мамбу одного.
Через сутки состоялась торжественная церемония захоронения Заудиты в склепе, под полом центральной церкви Аддис-Абебы. Проводив в последний путь Заудиту, я собрался и через неделю, завершив все переговоры, отбыл в Хартум, в сопровождении внушительного отряда желающих отомстить за гибель Заудиты.
К этому времени уже стало известно об объявленном мне газавате. Одно событие накладывалось на другое, и я только приветствовал такое обоснованное «безрассудство» английских колониальных властей. Начинался 1899 год и англо-бурская война ещё не была развязана.
Как бы я не ненавидел англичан, а нападать на них первым не торопился. Месть — это такое блюдо, которое надо есть холодным. Вся горячая кровь из меня вытекла, и я не собирался давать никакого шанса Британской империи победить в Африке.
Естественно, моих сил не хватит для борьбы с ними на равных, но мне этого и не было нужно. А потому, я стал заключать договоры о торговле и пакты, о взаимном ненападении.
Первый договор я подписал ещё до свадьбы в Аддис-Абебе, с Джоржем Ринслоу, а также подписал договор о сотрудничестве, со скромным и невзрачным человеком, прибывшим позже, оказавшимся сенатором. Он предъявил бумаги советника президента САСШ по африканским колониям и был очень настойчив в своём стремлении обмануть меня.
С ним мы подписали договор о разграничении зон влияния. Моя территория, в этом документе, утверждалась до порта Матади, находящегося на реке Конго, который я уступал в аренду правительству САСШ на десять лет.