Завершив эту непростую очередную войну, Цезарь, вопреки своему обыкновенному великодушию, на сей раз простил только немногих пленников. Упорство помпеянцев, не пожелавших извлечь должных уроков из предыдущих войн и вопреки всякой логике, с его точки зрения, не признающих поражения, крепко его разозлило. Но эта редкая суровость Цезаря на сей раз оказалась не по душе Октавию, поскольку жертвой её мог стать родной брат лучшего друга Гая Марка Випсания Агриппы. Брат Агриппы был близок к Катону Младшему и из-за дружбы с ним участвовал в Африканской войне на стороне помпеянцев и оказался среди пленников[122]. Ранее Октавий Цезаря никогда ни о чём не просил. Но на сей раз речь шла о жизни родного брата его лучшего друга… Колебания у Гая, конечно, были: и отсутствие опыта подобных обращений, и очевидная враждебность Цезаря к этим своим противникам, коих он полагал великодушия не заслуживающими… «Наконец он отважился, попросил и получил просимое. Вследствие этого он очень радовался, что спас брата своего друга»[123].
Дружба Гая Октавия и Агриппы была замечательно крепкой и длилась до тех пор, пока ладья Харона не увезла Марка в царство мёртвых.
В последней Испанской кампании гражданской войны Цезаря с помпеянцами Гаю наконец-то удалось принять участие. Собственно Цезарь, отправляясь в Испанию, где сыновья Помпея Гней и Секст собрали последние силы, упорно служившие делу их погибшего отца, предписал Октавию, когда он окрепнет от очередной хвори, следовать за ним[124]. Как пишет Светоний: «Когда же затем его внучатный дядя отправился в Испанию против сыновей Помпея, то он, ещё не окрепнув после тяжкой болезни, с немногими спутниками, по угрожаемым неприятелем дорогам, не отступив даже после кораблекрушения, пустился ему вслед; а заслужив его расположение этой решительностью при переезде, он вскоре снискал похвалу и своими природными дарованиями»[125].
Задержка из-за кораблекрушения в дороге привела к тому, что Октавий опоздал к главному событию Испанской кампании – битве при Мунде.
Последняя битва гражданской войны оказалась для Цезаря, неожиданно, и самой тяжёлой. Поначалу помпеянцы потеснили легионы Цезаря и он, «видя, что неприятель теснит его войско, которое сопротивляется слабо, закричал, пробегая сквозь ряды солдат, что, если они уже ничего не стыдятся, то пусть возьмут и выдадут его мальчишкам»[126]. Под мальчишками надо понимать, он имел в виду сыновей Помпея.
Однако победа Цезарю на сей раз далась с величайшим трудом. Сам он после боя сказал о нём, «что он часто сражался за победу, теперь же впервые сражался за жизнь»[127]. Но главное всё же было достигнуто: Гней Помпей Младший погиб. Секст Помпей, правда, сумел скрыться где-то в горах Испании, и цезарианцам не удалось его разыскать. Этому «мальчишке», как называл его Цезарь, предстояло ещё напомнить Риму о себе и причинить немало неприятностей и даже бед наследнику божественного Юлия, нашему герою.
Тем временем Гай Октавий прибыл в Тарракону. Здесь «он вызвал у всех крайнее удивление тем, что смог приехать при столь тревожной военной обстановке»[128]. Цезаря, однако, он там не застал и был вынужден двинуться далее, претерпев ещё больше трудностей и опасностей, нежели по пути из Рима в Испанию. Лишь близ города Калии[129] «Цезарь неожиданно увидел юношу, оставленного им больным и счастливо избежавшим многочисленных врагов и разбойников, приветствовал его как сына и, никуда не отпуская, держал его при себе»[130].
Приблизив Гая, Цезарь постарался как можно подробнее оценить способности внучатого племянника, его интеллектуальное развитие, что называется, «испытывая его сообразительность»[131]. Молодой человек порадовал своего родственника и покровителя и остроумием, и сметливостью, краткими и точными ответами на многие важные вопросы, поставленные ему для испытания его ума и способностей.