Вопрос генерала оставил за собой явственное чувство недосказанности, столь хорошо ощутимое для жреца земли.
— «Талмон» не просто камень, генерал Тэлага́т. В нём заключена частица божественной сущности, — Древен сделал короткую паузу, всё же одарив собеседника взглядом. — У него есть собственное сознание… и порой, я слышу его голос. Голос моих братьев.
На сокрытом шлемом лице не проступило ни единой эмоции.
— Могли бы мы воспользоваться этой силой, чтобы восстановить леса и защитить наш народ от угроз из будущего?
— Сомневаюсь, что хоть кто-то из смертных сумеет обуздать эту силу, генерал. Она находится за гранью нашего понимания, — Древен покачал головой и прищурил взгляд. — Ныне «Талмон» пребывает в состоянии покоя, но что будет, когда он вновь явит себя? Когда это случится? Я не хочу оставлять решение за собой… но я считаю, что мы должны уничтожить «Талмон» или, по крайней мере, заключить как можно дальше от глаз и умов, что возжелают воспользоваться им.
— Пренебречь подобной силой? — лицо генерала оставалось всё так же бесстрастно, но в его голосе проступила искра. — Мы видели, на что способны дети Ургаша. Люди подбираются вплотную к нашим границам на юге. Гномы затаились в горах, но в какой момент они решат расширить свои территории? А конфликт между королём Арниэлем и леди Туидханной становится всё острее. Тарлад находится в кольце и откуда произойдёт следующий удар — остаётся лишь гадать. Мы должны использовать каждую возможность для защиты нашей земли.
Лицо Древена окутала печаль столь несвойственная для сущности этого эльфа. Взгляд золотистых глаз неотрывно вглядывался в «лазурную» вершину, а среди собеседников вновь воцарилось молчание. На сей раз, в ожидании пребывал уже генерал.
— Я понимаю твоё стремление защитить наш народ, мой друг, — едва слышно промолвил друид. — Понимаю стремление защитить землю от грядущих бед… но это слишком опасно. «Captura Da» не должен вновь повториться. Это не тот риск, на который мы имеем право пойти.
— Твои братья пошли на риск, — в голосе генерала прозвучала сталь. — И мы обязаны им своим спасением, Древен. Мы не имеем права предать эту силу забвению.
— Боюсь, генерал, только на это мы и имеем право.
— Нет! — парировал собеседник. Ныне, его лицо и образ хищной птицы выражали единую эмоцию. — Ради памяти о тех, кто положил свою жизнь на алтарь нашей свободы. Или ты забыл пламя и вдов? Забыл, какого это, глядеть в глаза ребёнка, что только что стал сиротой? Если у нас есть хоть малейшая возможность предотвратить катастрофу, то я готов пойти на любой риск, Древен. Даже если ценой станет моя жизнь.
Друид продолжал молча взирать на восход. Улыбка по-прежнему не украшала его лицо, а дуги бровей выдали хмурое выражение — символ внутренней борьбы между собственными чувствами. Генерал продолжал терпеливо ожидать, наблюдая за тем, как колышутся колосья травы на одном из немногочисленных лугов во чреве Чернолесья — в том самом месте, где некогда столкнулись две противоборствующие стороны, а земля укрыла павших.
— Есть один способ, — едва слышно промолвил друид. — Это будет не просто и крайне опасно…
— Я готов, — незамедлительно ответил генерал.
— Нет. Только служитель Силанны. Мы можем попытаться связать сущность друида с сущностью артефакта. Очень сложно предсказать последствия подобного ритуала, но возможно… так мы получим возможность, пусть и ограниченно, но контролировать энергию «Талмона».
— И каковы риски?
— Как я уже и сказал, очень сложно предсказать последствия. Чтобы сотворить подобное, нужно пробудить «Талмон» ото сна и большой вопрос то, как он отреагирует на пробуждение. Каково будет его собственное решение и даже если всё получится, то невозможно предугадать последствия для того, кто обременит себя подобной судьбой?
— Если это позволит хоть немного обезопасить наш дом, то мы должны сделать это! — генерал опустил ладонь на плечо собеседника. — Ради будущего наших детей, Древен! Эта та жертва, на которую мы обязаны пойти!
Вдруг, едва различимый шелест кустов донёсся до слуха эльфов. То был не шелест ветра или одного из бесчисленных зверей, обитающих на просторах Тарлада. Листья едва заметно шелохнулись близ лесной тропы, явив образы двух силуэтов, застывших на противоположный стороне поляны.