Значительным поводом для ужасающей жестокости должно было быть отрицательное отношение к режиму французов у большинства жителей Сицилии, которое изначально давало хорошие шансы штауфенскому претенденту на трон. Когда в 1282 году нарастающая ярость от чиновничьего произвола и невыносимое бремя налогов нашли выход в «кровавой вечерне», которая ограничила господство французов на сицилийской части материка (со столицей в Неаполе), восставшие предложили корону острова зятю короля Манфреда, королю Арагонскому. Карл Анжуйский, ввиду предположительно каролингского происхождения его бабки и, следовательно, как «приемник Карла Великого», попробовал связать со своим именем миф о Карле, живший со времен короля Филиппа II Августа. Согласно этому мифу, он (или по крайней мере другой Капетинг) должен был возродить римскую империю, погибшую вместе с императором Фридрихом II (однако с подчеркнуто каролингской традицией). Если даже выборы Рудольфа Габсбурга (1273) разрушили эти планы, можно рассчитывать на продолжение существования легенды о Карле. В 1282 году островные жители Сицилии дали отпор распространению этого мифа, создав свой миф, легенду о Фридрихе. Фридрих, сын зятя короля Манфреда (короля Каталонии и Арагона Петера III), мог позднее как «приемник императора Фридриха II» занять сицилийский трон.
По схожим соображениям в 1257 году после смерти короля Вильгельма Голландского штауфенская партия стала прочить на трон Альфонса Кастильского, так как он был внуком короля Филиппа Швабского. Еще более сильные надежды возлагались на Фридриха Веттина, ландграфа Тюрингского и маркграфа Мейсенского (Саксонский княжеский род Веттинов (названный по родовому замку Веттин, расположенный на северо-запад от Галле на Зале) с 1089 года представлял маркграфов Мейсенских, с 1247 года ландграфов Тюрингских, а с 1423 года саксонских курфюрстов. В 1485 году их область правления была разделена между «эрнестинцами» и «альбертинцами». Тюрингские эрнестинцы в 1547 году уступили сан курфюрста альбертинцу Морицу Саксонскому, чьи потомки были саксонскими королями с 1806 по 1918 год.).
9. «Он жив и все же не живет»
Как нельзя описать империю Фридриха II без изложения некоторых предпосылок, так и история легенды нуждается в нескольких предварительных замечаниях.
Корни старой германской легенды об императоре (которая ни в коей мере не соответствует «современной» саге о горах Киффхаузен) уходят вглубь веков вплоть до первого века нашей эры. Отдельные ее элементы обнаруживают родство с еще более старыми мифами Древнего Востока. С 4-5 веков известны «пророчества Сивиллы» (ими в христианской манере была продолжена традиция античных оракулов) о «последнем императоре». На протяжении последующих двенадцати столетий появлялись новые «издания» пророчества, а также новые варианты этого особо любимого Средневековьем жанра, как в рамках церковного учения, так и в рядах язычников, излагавших «правоверные» пророчества на свой лад. Сколько всевозможных хитросплетений скопилось за все это время, может проиллюстрировать комментарий к загадочным строкам, стоящим в названии этой главы.
Речь здесь может идти только о пророчествах, относящихся к Фридриху-Антихристу или к Фридриху – «последнему императору» и заложивших основу германской легенды о Фридрихе. Можно предположить, что такие пророчества составляли небольшую область в средневековых представлениях о мире, темную и чуждую нам сторону, которую сегодня лишь изредка удается осветить лампой исследователя. Эти пророчества ни в коей мере не типичны для средневековой духовной жизни, и несовместимы с христианством наших дней. Церковь в соответствии с программным учением Блаженного Августина 5 века прокламировала, что на земле никогда не наступит эра абсолютного счастья. Картина мира была исключительно пессимистической. Сопровождаемое ужасами явление Антихриста предвещалось вновь и вновь. И тогда Страшный Суд должен был завершить земную историю. По ту сторону земной жизни блистала небесная родина как цель и утешение верующих.
Среди первых христиан было распространено ожидание, что Святая Земля вскоре будет возвращена и наступит 1000-летний мир. Эти видения преследуемых явно отражены в «Апокалипсисе», написанном одним из апостолов «Откровении», появившимся примерно в конце 1 столетия и включенным в Новый Завет при канонизации текста Библии. Когда при императоре Константине Великом христианство стало официальной религией, надежда на радикальный слом государственного и церковного порядка должна была показаться подозрительной. Поэтому было вполне логично, когда Блаженный Августин объявил, что церковь (несмотря на значительные недостатки) олицетворяет господство Христа. Соответственно выкристаллизовалась и вся историческая картина. В конце концов знаменитые герои времен принятия Христом человеческого образа или одаренные особой милостью язычники новейшей истории должны были также занять место в царстве света .