"Диархия не могла быть прочной формой правления, и у же к концу предшествующего периода (Принципата — И. К.) императорская власть приобретает заметный монархический оттенок. Продолжительные смуты, наступившие после Северов, обнаружили необходимость полной реорганизации государства и эта реорганизация были проведена Диоклетианом, а затем в том же духе завершена Константином"[98].
Действительно, сосуществование двух противоположных форм государственного управления рано или поздно кончается торжеством одной из них. Более жизнеспособной, тем более, что при самом зарождении Принципата республиканские институты были сохранены Августом лишь для того, чтобы тщательно замаскировать монархическую сущность своего режима, и их сохранение навряд ли предполагало их политическую активность в дальнейшем, была монархия.
Если проследить ход римской истории на протяжении этих трех веков, то легко можно обнаружить постоянную борьбу императоров за увеличение объема своей власти, постоянно обнаруживается их стремление отбросить всю мишуру республиканизма и юридически утвердить монархический характер своей власти.
С того самого времени, когда в Риме установился Принципат Августа, начался и императорский культ, непременной частью которого было обожествление личности правителя империи. Уже само имя Август ("умножающий"), которое сенат пожаловал ему в 27 г. до н. э., имело значение некоей божественной силы (numen[99]). Numen имело значение божества и выделяло Августа из числа простых смертных[100]. Ведь раньше numen прилагалась только к богам и лишь в исключительных случаях его удостаивался римский народ (populus romanus) и сенат римского народа (senatus populusque romanum), то со времени Августа личность императора стала считаться носителем божественной мощи и силы, и, соответственно, всеобъемлющих функций божества. Теперь его деяния, воля, проявления власти расценивались как явления божественного характера, а сам принцепс выступал как носитель божественной власти[101].
Божественную природу император получал после смерти, после постановления сената о его обожествлении. Соответственно, каждый его преемник, будучи преемником "божественного" был или считался сыном, внуком, правнуком прочих божественных (кровное, действительное родство здесь, как известно, значения не имело)[102].
Именно последнее обстоятельство позволило знаменитому французскому историку справедливо упрекнуть основателя Принципата в том, что "Август не исполнил долга истинного политика, оставив будущее на произвол судьбы. Без твердо установленного права престолонаследия, без точных законов об усыновлении, без всякого закона об избрании императора, без всяких конституционных ограничений, цезаризм оказался слишком тяжелым грузом на этом корабле без балласта. Самые ужасные взрывы были неизбежны. Три раза в течение одного века — при Калигуле, при Нероне и при Домициане, — самая огромная, какая когда-либо существовавшая власть, попадала в руки презренных или полоумных людей. Вот от чего совершались все те ужасные преступления, которые не уступят, пожалуй, чудовищным зверствам монгольских династий"[103].
Уже первые императоры неплохо осознали значение своей "божественности" и не желали быть только принцепсами — первенствующими в сенате, но государями, господами — не princeps, но dominus. Однако, осознание это было далеко неоднозначно и это в первую очередь проявляется в том, что собственно, видят императоры I века в самой своей почти необъятной власти. Если для Августа, Веспасиана власть — это прежде всего служение государству, возможность управлять им, то для цезарей типа Калигулы, Нерона власть превращается в средство удовлетворения своих необузданных желаний[104]. К императорам такого типа в позднейшие времена можно отнести Коммода и Гелиогабала, но там они скорее исключения, ибо правители, отождествляющие себя с государством, явно превалируют, Это Антонины, исключая Коммода, Северы, ряд солдатских императоров — Деций, Аврелиан. Важнейшим же представляется то обстоятельство, что монархические тенденции все более и более подавляют республиканское наследие.
"Создание императорской власти как постоянно действующего и передаваемого по наследству института, установление его доминирования над сохранившимися республиканскими формами, начало создания внесенатского аппарата, нового типа армии, перемены в провинциальной политике, трансформация в идеологии — таковы общие направления наступления новой системы"[105].
103
Эрнест Ренан. История первых веков христианства. Жизнь Иисуса. Апостолы. М., 1991.С. 555.
104
Егоров А. Б. О персональном факторе в истории Римской империи. — Политические деятели античности, средневековья и Нового времени. Л., 1989.