Иной раз, глядя на окружающих, я ловил себя на вопросе: это они винтики в моем механизме власти или это я винтик в их государственной машине? Поди знай. Верно и то, и другое.
– Так что с Иерусалимом?
– Барон Врангель ведет переговоры о сдаче с местным гарнизоном, напирая на нежелание проливать кровь в Святом городе, но демонстрируя решимость это сделать в случае отказа.
– Они в курсе резни у Вифлеема?
Палицын кивнул.
– Так точно, государь. Но немецкий майор Вюрт фон Вюртенау отказывается от сдачи. Впрочем, барон Врангель надеется, что османы сдадутся и без его команды. Над Иерусалимом наши самолеты разбрасывают листовки соответствующего содержания.
– Это недопустимая задержка! Фронт против англичан практически снят, и противник продвигается на север, а за ними маршем идут британцы. Не мне вам говорить, что это все значит для нас.
– Да, государь.
– Ну так поторопите Врангеля! Что силы специальных операций?
– Генерал Слащев непосредственно координирует операцию.
– Плохо координирует! Очень плохо! Так ему и передайте!!!
– Мы рады видеть вас в Кремле, госпожа Мостовская.
– Благодарю вас, ваше императорское величество.
Ольга склонила голову, приветствуя императрицу. А я смотрел на одетую в траур женщину и думал о своем. Парадокс истории – я имею возможность видеть свою прабабку молодой 28-летней женщиной, не имеющей ни малейшего понятия о том, что перед ней не просто император Всероссийский, а ее прямой, пусть и довольно далекий потомок.
Я смотрел на статную русоволосую даму и пытался понять, что же испытывал мой прадед к Ольге Кирилловне? Скоротечную любовь, вспыхнувшую пожаром, но и погасшую довольно быстро, стоило царственному братцу и не менее царственной мама наехать на него? Или же чувства были более глубокими и прадед, даже женившись на Наталье Вульферт, все еще в тайне души любил Ольгу? Но ведь там еще были и другие женщины. Та же Коссиковская, к примеру.
Не знаю. Оставив мне память, он не оставил мне своих чувств.
Но лично я не испытывал к этой давней пассии прадеда никаких эмоций, не говоря уж о любви. Для меня эта женщина была абсолютно чужим человеком, хотя я и помнил немало пикантных подробностей той связи. Однако же у нее был сын, в жилах которого текла кровь императора (моя) и который был, на секундочку, моим дедом.
И как я должен был поступить в этом случае?
Не говоря уж о всяких рассуждениях о причинно-следственной связи. Может, я сейчас каким-то решением исключу из истории самого себя? Или уже не исключу? Поди знай!
Беру слово:
– Госпожа Мостовская, примите наши соболезнования по поводу смерти вашего мужа, полковника Мостовского. Он погиб на поле брани как герой, и благодарное Отечество этого не забудет.
Ольга, следуя дворцовому протоколу, сделала книксен.
– Благодарю вас, ваше императорское величество!
Киваю.
– О вас хлопотал граф Мостовский.
– Я чрезвычайно ему благодарна за живейшее участие в судьбе моей семьи, государь.
Беру со стола папку с гербом.
– Госпожа Мостовская, по внимательном рассмотрении обстоятельства гибели вашего мужа и с опорой на решение Особой военно-титулярной комиссии, полковнику Мостовскому пожалован титул барона Российской империи, о чем будет сделана соответствующая запись в 5-й части Дворянской книги Московской губернии. Примите, баронесса, высочайшую грамоту на право наследования титула.
Ольга ошалело посмотрела на меня широко распахнутыми голубыми глазами, потом, опомнившись, сделала книксен и, склонив голову, приняла у меня гербовую папку. Я же продолжил:
– Примите также и пожалованный посмертно полковнику Мостовскому орден Святого Архистратига Михаила IV степени.
Приняв от меня коробку с орденом, прабабка спросила нерешительно:
– Нижайше благодарю, ваше императорское величество, но дозволено ли мне будет обратиться с просьбой?
– Слушаю вас, баронесса.
– Могу ли ходатайствовать о высочайшей милости, чтобы моего сына приняли в Звездный лицей?
– Да, баронесса, мы рассмотрели этот вопрос, и барон Мостовский уже зачислен в состав учеников этого лицея в один класс с графом Брасовым.
Ольга бросила на меня быстрый взгляд. Я кивнул.
– Пусть будут рядом. Думаю, что они подружатся.
Тут Ольга Кирилловна осторожно покосилась на Машу, а та, перехватив этот взгляд, холодно проговорила:
– Да, баронесса, я знаю. У нас с государем нет тайн друг от друга, в том числе и тайн личных. Но прошлое осталось в прошлом, не так ли?