Ольга ошалело посмотрела на меня широко распахнутыми голубыми глазами, потом, опомнившись, сделала книксен и, склонив голову приняла, у меня гербовую папку. Я же продолжил.
— Примите так же и пожалованный посмертно полковнику Мостовскому Орден Святого Архистратига Михаила IV степени.
Приняв от меня коробку с орденом, прабабка спросила нерешительно:
— Нижайше благодарю, Ваше Императорское Величество, но дозволено ли мне будет обратиться с просьбой?
— Слушаю вас, баронесса.
— Могу ли ходатайствовать о Высочайшей милости, чтобы моего сына приняли в Звездный лицей?
— Да, баронесса, мы рассмотрели этот вопрос и барон Мостовский уже зачислен в состав учеников этого лицея в один класс с графом Брасовым.
Ольга бросила на меня быстрый взгляд. Я кивнул.
— Пусть будут рядом. Думаю, что они подружатся.
Тут Ольга Кирилловна осторожно покосилась на Машу, а та, перехватив этот взгляд, холодно проговорила:
— Да, баронесса, я знаю. У нас с Государем нет тайн друг от друга, в том числе и тайн личных. Но прошлое осталось в прошлом, не так ли?
Ошеломленная баронесса сделала книксен и склонила голову.
— Да, моя Государыня.
— Мальчик знает об этом?
— Нет, моя Государыня.
— И вы ему не скажете?
— Нет, моя Государыня.
Императрица удовлетворенно кивнула.
— На том и порешим.
Что ж, легко быть великодушной, когда ты Царица и прочих земель Императрица. Впрочем, тут я категорически неправ, поскольку она легко может испортить всю оставшуюся жизнь кому угодно, включая меня самого, не то что бывшей любовнице мужа. Так что это воистину царская милость, учитывая обстоятельства.
Маша продолжила властно:
— Итак, юный Михаил записан в один класс с Георгием. Надеюсь они поладят. Имеете ли вы еще просьбы, баронесса?
Я отметил, что, Маша принципиально не назвала мальчика ни по титулу, ни по фамилии. Как, впрочем, и Георгия.
Ольга кивнула:
— Да, моя Государыня.
— Говорите.
Баронесса обратилась ко мне:
— Ваше Императорское Величество, могу ли я просить о милости быть зачисленной в авиацию, в состав одного из женских экипажей бомбардировщиков «Илья Муромец». Страстно хочу бомбить германцев.
Ну, что тут сказать. Это действительно вариант. В моей истории прабабка умерла от испанки в 1918 году, здесь же может все пойдет иначе. Да и пока лучше держать Ольгу Кирилловну подальше от Маши, нечего мозолить глаза Императрице, которая в любой момент может сменить милость на гнев.
— Хорошо, я прикажу вас включить в личный состав 5-го женского Императрицы Марии дальнебомбардировочного полка «Ангелы Богородицы» и присваиваю вам звание зауряд-прапорщика.
— Нижайше благодарю вас, Ваше Императорское Величество!
— Что-то еще?
Ольга, после короткой паузы, ответила:
— Только одна просьба, Ваше Величество. Если со мной на войне что-то случится, то не оставьте Мишу без внимания.
Киваю.
— Да, конечно.
А Маша ставит точку в аудиенции:
— Воюйте спокойно баронесса. Мальчик будет под присмотром. Я вам обещаю.
— Благодарю вас, моя Государыня.
Глава 3
Что скрывает фасад?
Капитан Устинов с интересом посмотрел на собеседника.
— Герр майор, я уважаю вашу твердость, но законы и обычаи войны не считают капитуляцию перед превосходящими силами противника, чем-то таким уж вопиющим. Вы же прекрасно понимаете, что сегодня мы возьмем Иерусалим. К чему лишние жертвы?
Майор Вюрт фон Вюртенау презрительно парировал:
— Но ваша 38-я дивизия месяц держалась в окружении под Двинском. Что ж она не капитулировала?
Устинов пожал плечами.
— У них была возможность и была надежда. У вас нет ни того, ни другого. Резня под Вифлеемом ясно показала, что помощи вам ждать неоткуда. Фото плененного генерала Мендеса вы видели. Мы за истекший день получили по воздуху достаточно тяжелых средств для штурма и днем все будет кончено.
— Откуда такая уверенность?
— Бросьте, майор. Я не блефую, и вы это прекрасно знаете. То, что я прошел через все ваши посты и сижу в вашей комнате, как мне кажется, должно достаточно ярко проиллюстрировать наши возможности. Заметьте, я прошел незамеченным. И ни один ваш часовой не пострадал. Но может быть и иначе. Слишком несопоставим уровень подготовки боевого офицера Сил специальных операций Русской Императорской армии и разжиревших разленившихся в тылу солдат, которые делают вид, что охраняют склады от воровства со стороны местных.