Нет, я не марксист, равно как и не «любитель французской булки». Равно как и не либерал. Я циник и прагматик. Мне безразлична идеология и какие-то там постулаты любого «единственно верного учения». Хоть с туалетными ёршиками там ходите. Моя цель – величие России. И мне плевать на то, что во время движения экспресса по магистрали прогресса на рельсы кто-то выйдет, пытаясь тем самым остановить поезд. Это выбор этого самого «кое-кого». Экспресс не остановится. Не стой под стрелой, как говорится.
А ещё я – русский офицер. Офицер, страшно сказать, в каком поколении. И честь в служении на благо Отчизны, не так ли?
Кладу первый камень нового города. Звучат здравицы и приветственные крики. Общественность заходится верноподданническим восторгом.
Зазвучал Гимн:
Поднимаюсь на деревянную трибуну. Улыбаюсь и склоняю голову, приветствуя собравшихся.
– Дамы и господа! Сегодня у нас знаменательный, не побоюсь этого слова – великий день! Сегодня мы закладываем первый камень новой столицы Сибири. Здесь будет новый город, который я нарекаю Новым Царьградом!
Я говорил, говорил, в меру пафосно, в меру цветасто, а сам оглядывал местность, отлично видимую мне с моей высокой трибуны. Высокий берег, место слияния Оби и Берди. До Новониколаевска, именовавшегося в моё время Новосибирском, порядка тридцати километров по прямой. По железной дороге, конечно, до моста через Обь на несколько километров дальше, но не критично, в любом случае до Транссиба рукой подать. Конечно, судоходство по рекам здесь, мягко говоря, сезонное, но железка не даст городу остаться без подвоза всего необходимого. В любом случае, я не предполагал создавать на месте села Бердское мегаполис в несколько миллионов человек. Для этой задачи вполне подходит сам Новониколаевск, мне же нужна была новая административная столица и научный центр, а вовсе не место скопления заводов, фабрик, пароходов и прочих шныряющих деляг.
Разумеется, я пока никому лишнему не говорил, что основал сегодня новую столицу Единства. Столица России пока останется в Москве, столица Ромеи в Константинополе, но главную столицу ВСЕГО я хотел перенести подальше на восток, логично полагая, что за столицей потянутся и деньги, и переселенцы, и промышленность. Весь огромный регион за Уралом нам нужно было срочно развивать, ибо мы не слишком-то далеко продвинулись в этом вопросе со времен русско-японской войны, а мало ли что, и что тогда?
Новый Царьград достаточно близок к Дальнему Востоку, но одновременно достаточно удален, и еще долго будет достаточно удален от дальних бомбардировщиков любого противника, хоть на западе, хоть на юге, хоть на востоке. Даже до границы с Китаем почти семьсот километров, но Монголии и Восточному Туркестану мы сватали независимость и союз, что дало бы нам возможность отодвинуть внешнюю границу Союза ещё на тысячу километров от новой столицы.
Обь-Енисейский канал планировалось серьезно расширить и углубить, дабы дать возможность частично разгрузить на этом участке Транссиб, и не занимать его перевалкой местных грузов. А увеличение судоходства по Оби и Енисею даст толчок к развитию всего региона…
Я продолжал свою речь, когда заметил, что мой адъютант полковник Качалов делает мне знак, что получено важное сообщение. Закругляюсь. Через минуту, спустившись с трибуны, уже разрываю бланк телеграммы.
Твою же мать!!!
Тихо говорю адъютанту:
– Вот что, голубчик. Пока я тут с отцами города опрокину рюмочку за это дело, срочно передай полковнику Кононову, чтобы готовил «Империю» к срочному вылету. Мы возвращаемся в Константинополь.
Бледная, как смерть, Маша почти вбежала в библиотеку.
– Ты здесь. Еле тебя нашла.
Ольга Николаевна отложила книгу и удивленно спросила:
– Ты меня искала? Что стряслось?