Он обвел глазами всех четверых.
— Тубрук… Вижу, ты все такой же заботливый опекун. Я слышал, ты славно сражался, защищая дом моей сестры.
— Я выполнял свой долг, господин. Оказалось, что этого недостаточно.
— Сын остался в живых, как и его мать. Юлий сказал бы, что этого достаточно, — ответил Марий и снова посмотрел на Гая. — Я вижу в твоем лице отцовские черты. Мне жаль, что он нас покинул. Не могу сказать, что мы были настоящими друзьями, но мы уважали друг друга, что честнее, чем мнимая дружба. Я не смог прийти на его похороны, но он был в моих мыслях и молитвах.
Гай почувствовал, что этот человек начинает ему нравиться. Возможно, в этом и есть его талант — нравиться людям, предостерег его внутренний голос. И поэтому столько раз его выбирали консулом. За таким человеком готовы следовать многие.
— Спасибо, господин. Он всегда хорошо о тебе отзывался, — ответил он вслух.
Марий отрывисто, лающе рассмеялся.
— Сомневаюсь! Как твоя мать, она… все так же?
— По сути да, господин. Врачи опустили руки.
Марий кивнул с ничего не выражающим лицом.
— Думаю, теперь ты должен называть меня дядей. Да. Дядя мне хорошо подходит. А это кто такой?
Он резко перевел взгляд на Каберу, который бесстрастно посмотрел на него в ответ.
— Это жрец, целитель и мой советник. Его зовут Кабера, — ответил Гай.
— Откуда ты, Кабера? У тебя не римское лицо.
— С далекого Востока, господин. О моей родине в Риме не слыхали.
— И все же ответь! Я со своим легионом немало путешествовал.
Марий смотрел на него не моргая, его взгляд был непреклонен, но Каберу это, похоже, ничуть не беспокоило.
— В маленьком горном селении в тысяче миль к востоку от Египта. Я оставил его ребенком и имени уже не помню. С тех пор я тоже немало путешествовал.
Марий потерял к нему интерес и снова перевел горящие глаза на Гая.
— Теперь мой дом — твой дом. Я полагаю, Тубрук скоро вернется в твое поместье?
Гай кивнул.
— Хорошо. Я займусь твоим вступлением в сенат, как только разберусь кое с какими делами. Ты знаешь, кто такой Сулла?
Гай понимал, что его опять оценивают, и чувствовал себя неловко.
— Сейчас он управляет Римом. — Марий нахмурился, однако Гай продолжал: — Его легион патрулирует улицы, что дает ему большое влияние.
— Ты прав. Вижу, деревенская жизнь не лишила тебя понимания дел в городе. Иди сюда, садись. Ты пьешь вино? Нет? Почему бы не начать прямо сейчас?
Они присели на ложа вокруг нагруженного яствами стола, и Марий склонил голову и начал молиться вслух:
— Великий Марс, помоги мне принять верные решения в грядущие тяжелые дни.
Он выпрямился, широко им улыбнулся и жестом приказал рабу разливать вино.
— Твой отец мог бы стать великим полководцем, если бы захотел, — сказал Марий. — Я не встречал ума острее, чем у него. Тем не менее он ограничивался малым. Он не понимал реальности власти — что сильный человек может встать выше правил и законов, придуманных другими.
— Он очень уважал законы Рима, — ответил Гай после секундного размышления.
— Да. В этом была его единственная ошибка. Знаешь, сколько раз меня избирали консулом?
— Три, — вставил Марк.
— А по закону положено всего раз. И меня будут переизбирать снова и снова, пока мне не надоест эта игра. Видишь ли, мне опасно отказывать. Все к тому сводится, несмотря на все законы и уложения, которыми так дорожат старики из сената. Мой легион верен мне, и только мне. Я отменил земельный ценз на вступление в армию, так что многие из них обязаны мне всем своим состоянием. Да, некоторые из них — отребье из римских канав, но, несмотря на происхождение, они верные и сильные солдаты. Если меня убьют, пять тысяч человек разорвут этот город в клочки, поэтому я не боюсь за свою жизнь на улицах. И сенат это понимает, ясно?
Раз меня нельзя убить, приходится ко мне приспосабливаться. Правда, Сулла ввел в игру собственный легион, который соблюдает верность только ему. Я не могу убить его, он не может убить меня, вот мы и рычим друг на друга из разных концов сената и выжидаем момента, когда противник ослабнет. Сейчас преимущество у него. Его люди, как ты сказал, патрулируют улицы, а мои стоят за городскими стенами. Патовая ситуация. Ты играешь в латрункули?[16] У меня есть доска.
Гай, которому был адресован вопрос, моргнул и отрицательно покачал головой.
— Научу. Сулла играет мастерски, я тоже. Подходящая игра для военачальников. Смысл в том, чтобы убить короля противника или лишить его власти, сделать беспомощным и добиться сдачи.