Люди Мария не обращали внимания на насмешки. Позади уже скопилась целая толпа жаждущих развлечься и пощекотать себе нервы.
Перед ними на улицу вышел легионер со знаком Суллы на щите, чтобы посмотреть, что за шум. Увидев солдат Мария, он встал как вкопанный. Те маршем подходили все ближе, и Гай чувствовал, как накаляется атмосфера. Все глаза сосредоточились на одиноком легионере. Тот, однако, предпочел скромность доблести и рысью пустился прочь, исчезнув за углом. Легионер, который шел впереди, рядом с Марией, подался вперед, но консул удержал его.
— Пусть бежит. Он скажет им, что я иду.
Его голос эхом разнесся по рядам, и Гай поразился его спокойствию. Больше никто ничего не сказал, и отряд двинулся дальше, с грохотом печатая шаг.
Кабера оглянулся назад и побелел: всю улицу затопила толпа. Отступать было некуда — по пятам шли зеваки с горящими от возбуждения глазами, крича и переговариваясь. Кабера достал из-за пазухи маленький синий камешек на кожаном шнурке, поцеловал его и пробормотал краткую молитву. Тубрук посмотрел на старика, положил руку ему на плечо и кратко сжал.
К тому времени, как они достигли огромного Форума, толпа заполнила все примыкающие к площади улицы и пространство позади и вокруг солдат. Гай чувствовал волнение тех, с кем шел, видел, как они напрягают мышцы и ослабляют ножны, готовясь к бою. Он сглотнул и обнаружил, что в горле пересохло. Сердце стучало часто, голова кружилась.
Словно в насмешку над ними, солнце выбрало именно тот миг, когда они вышли на Форум, чтобы рассеять утренний туман и позолотить статуи и храмы. Гай увидел впереди ступени сената и облизал неожиданно пересохшие губы, когда из темноты им навстречу выступили одетые в белое фигуры. Он насчитал на ступенях четырех легионеров Суллы, положивших руки на мечи. Остальные наверняка спешили на подмогу.
Со всех сторон на Форум вливались сотни людей, повсюду звучали насмешки и крики. Все смотрели на Мария и его людей и не загораживали проход к сенату. Они прекрасно знали, куда он направляется. Гай стиснул зубы: сколько их тут! Люди не выказывали ни страха, ни благоговения, тыкали в них пальцами, кричали, пихались и расталкивали друг друга, чтобы лучше видеть. Гай уже жалел, что напросился в этот поход.
У подножия лестницы Марий остановил своих людей и сделал шаг вперед. Со всех сторон напирали любопытные, дыша потом и специями. К дверям палаты дебатов вело тридцать широких ступеней, на которых сейчас стояли девять сенаторов.
Гай узнал на верхней ступеньке Суллу. Тот смотрел прямо на Мария, и его лицо, как маска, ничего не выражало. Сулла сцепил руки за спиной, словно собирался читать лекцию. Его четыре легионера заняли позицию на нижней ступени; Гай заметил, что они далеко не так спокойны.
Будто подчиняясь неслышной команде, толпа замолчала. Кое-где тишину прерывали бормотания и ругательства, когда кто-то пытался пробиться ближе.
— Вы все меня знаете! — проревел Марий. В тишине его голос разносился далеко. — Я Марий, полководец, консул, гражданин. Здесь, перед сенатом, я заявляю о своем праве провести триумф в честь новых земель, которые мой легион завоевал в Африке.
Толпа подступила ближе, где-то завязалась драка, и громкий визг немного разрядил обстановку. Толпа налегла на солдат, и двоим пришлось отбросить зевак обратно в толпу. Снова раздались злые крики.
Гай чувствовал враждебность толпы. Они собрались сюда совсем как на игры, чтобы развлечься зрелищем смерти и насилия.
Остальные сенаторы ожидали, что скажет Сулла. Как второй консул, он выражал мнение города.
Сулла спустился на две ступени, подойдя к солдатам. Его лицо покраснело от гнева, но он говорил тихо.
— Это противозаконно. Прикажи своим людям разойтись. Заходи в сенат, и мы обсудим это, когда соберутся все сенаторы. Ты знаешь закон, Марий.
Те в толпе, кто его слышал, радостно заулюлюкали, остальные стали выкрикивать вульгарные оскорбления, зная, что их все равно не увидят.
— Да, я знаю закон! И знаю, что военачальник имеет право потребовать триумфа. Я этого требую. Ты мне отказываешь?
Марий тоже сделал шаг вперед, и толпа качнулась вместе с ним, толкаясь и пихая друг друга, так что несколько человек оказалось на ступенях сената между двумя противниками.
— Vappa! Cunnus![19] — посыпались оскорбления на солдат, пытавшихся их оттолкнуть.
Марий повернулся к переднему ряду своей полусотни. Его черные глаза были холодны.
— Довольно! Освободите дорогу своему командиру, — мрачно произнес он.
Легионеры достали мечи и рубанули по тем, кто стоял ближе всех. За секунды мраморные ступени обагрились кровью. Солдаты продолжали с холодной невозмутимостью косить мужчин и женщин. Толпа взвыла и попятилась, но задние не видели, что происходит, и по-прежнему налегали вперед. Вся полусотня обнажила мечи и принялась рубить не глядя.