В ответ Марк смог только что-то слабо просипеть. Он надеялся, что Рений не слышит кислого запаха рвоты, но понимал, что тот обо всем догадался. Лучше об этом не рассказывать, решил Марк.
— Зря они на нас напали, — с серьезным выражением лица заметил Пеппис.
— Да, зря, мальчик, а вот нам повезло, — ответил Рений и обратился к Марку: — Не пытайся говорить, просто помоги ему навьючить снаряжение на твоего коня. От Аполлона неделю-другую будет мало проку. Поедем по очереди, если, конечно, у этих бандитов не было поблизости лошадей.
Дротик заржал, и снизу раздалось ответное фырканье. Рений ухмыльнулся.
— Похоже, нам еще везет! — радостно сказал он. — Обыскал лучника?
Марк покачал головой. Рений пожал плечами:
— Не стоит туда снова лезть. Разве только за луком, но зачем лук однорукому? Поехали дальше. Если поспешим, к закату спустимся с горы.
Марк взял поводья Аполлона и принялся снимать с него поклажу. Рений, отворачиваясь, похлопал его по плечу, и этот жест стоил гораздо больше слов.
После месяца долгих дней и холодных ночей вид лагеря легиона оказался особенно приятен. Даже через всю долину до них доносились какие-то звуки. На горизонте будто стоял целый город. Восемь тысяч мужчин, женщин и детей занимались простыми повседневными делами, необходимыми, чтобы жить посреди поля. Марк представил себе оружейные мастерские и кузницы, которые строили и разбирали каждый раз, когда ставили лагерь; полевые кухни; карьеры для строительных материалов; толпы каменщиков, плотников, кожевников, рабов, проституток и других невоенных, которые сопровождали войско и даже получали за это деньги. В отличие от временных палаток Мария, этот лагерь был постоянным, окруженным прочной стеной и укреплениями. Он даже походил на город — город в полной боевой готовности.
Рений остановился. Марк натянул поводья Дротика и третьего коня, которого они назвали Бандитом в честь последнего владельца. Пеппис, неуклюже сидевший на седельном одеяле Бандита, восторженно разинул рот, чем вызвал улыбку Рения.
— Вот и все, Марк. Это твой новый дом. Не потерял бумаги Мария?
Марк в ответ похлопал себя по груди, где под туникой был спрятан свиток пергамента.
— Ты едешь с нами? — спросил он Рения, надеясь услышать «да».
Рений так долго оставался частью его жизни, что Марку было больно даже представить, что он отправится к воротам легиона один.
— Я провожу тебя и Пепписа к префекту лагеря. Он скажет тебе, в какую центурию ты отправишься. Постарайся сразу узнать историю своей центурии: каждая гордится чем-то своим.
— Что еще посоветуешь?
— Подчиняйся всем приказам без нытья. Сейчас ты бьешься сам по себе, как варвар. Они научат тебя доверять товарищам и воевать в группе. Некоторым это тяжело дается.
Рений повернулся к Пеппису.
— Тебе придется несладко. Делай, как велят, и, когда вырастешь, получишь разрешение вступить в легион. Не опозорь себя. Ясно?
Пеппис кивнул. Его горло пересохло от страха перед новой, незнакомой жизнью.
— Научусь. Он тоже, — сказал Марк.
Рений кивнул и цокнул языком, заставляя коня тронуться с места.
— Научишься.
Марк с удовольствием смотрел на чистые, ровно проложенные улицы с рядами длинных приземистых казарм. Как только он показал свои бумаги, охрана у ворот тепло их приветствовала. Они спешились и пошли к префекту, где Марк должен был принести клятву, что отдаст несколько лет жизни военной службе Риму. Марка ободрял вид Рения, уверенно шагавшего по узким дорогам. Тот довольно кивал при виде вымуштрованных солдат, которые маршировали мимо них группами по десять человек. Пеппис трусил за Марком и Рением с тяжелым мешком снаряжения на спине.
Им пришлось еще дважды показать бумаги, прежде чем их допустили к небольшому белому зданию, откуда префект лагеря управлял римским поселением на чужой земле. Наконец им разрешили войти. У самых дверей их встретил подтянутый человек в белой тоге и сандалиях.
— Рений! Я слышал, что ты приехал. Уже пошли слухи о том, как ты потерял руку. Боги, как я рад тебя видеть!
Он широко улыбнулся — идеал римского солдата, загорелый, мускулистый и сильный, как выяснилось, когда он по очереди пожал им руки.
Рений улыбнулся в ответ с искренней теплотой.
— Марий не говорил мне, что ты здесь, Карак! Рад видеть тебя в добром здравии.
— А ты не постарел, клянусь богами! Больше сорока не дашь! Как тебе удалось так сохраниться?
— Правильный образ жизни, — проворчал Рений.
Префект недоверчиво приподнял бровь, однако решил сменить тему.