Таббик покачал головой.
— Тогда я не могу его взять. Диск не твой, и ты не можешь его продать. Монеты принадлежали Марию, так что бронза тоже его. Лучше отдай диск ему.
К глазам Александрии подступили слезы. Она так долго просидела над этим диском, и все впустую! Почти не осознавая, что происходит, она смотрела, как мастер крутит ее диск в руках и вкладывает ей в руки.
Несчастная девушка положила диск в тунику.
— Извините.
Он повернулся к ней.
— Меня зовут Таббик. Ты про меня не слышала, но меня считают честным и даже гордым человеком. — Он поднял другой кружок металла, серебристо-серого. — Это олово. Оно мягче бронзы, и тебе будет легче с ним работать. Олово хорошо полируется и не теряет цвет, просто немного тускнеет. Возьми его. Вернешь, когда изобразишь на нем что-нибудь интересное. Я прикреплю к нему булавку и продам как застежку для плаща легионеру. Если выйдет не хуже, чем твой бронзовый диск, я смогу взять за него серебряную монету. Я заберу стоимость олова и булавки, и у тебя останется шесть, может, семь квадрансов. Заключим сделку, понятно?
— А какая вам от этого выгода?
Александрия широко раскрыла глаза: неужели все-таки повезет?
— От первой сделки — никакая. Я вкладываю немного денег в талант, который, как мне кажется, у тебя есть. При случае передавай привет Банту.
Александрия взяла оловянный диск, и к ее глазам снова подступили слезы. Она не привыкла к доброте.
— Спасибо. Я отдам бронзу Марию.
— Обязательно отдай, Александрия.
— Как… Как вы узнали мое имя?
Таббик снова взял в руки золотое кольцо, над которым работал до того, как она вошла.
— Когда мы встречаемся, Бант только о тебе и говорит.
Чтобы уложиться в два часа, Александрии пришлось бежать, но бежалось ей легко и даже хотелось петь. Она сделает из этого оловянного диска красивую вещицу, Таббик продаст ее дороже, чем за серебряную монету, и попросит еще, а скоро ее работа станет приносить золотые, она скопит свою прибыль и в один прекрасный день выкупит себя, купит себе свободу. Свобода! От таких мечтаний кружилась голова.
Когда охранник впустил девушку в дом Мария, она вдохнула вечерний воздух, полный аромата сада, и на мгновение замерла. Во двор вышла Карла, забрала у нее мешки и монеты, как обычно, довольно кивая при виде сэкономленного. Если женщина и заметила, что с Александрией что-то случилось, она ничего не сказала и с улыбкой понесла продукты в холодный подвал, где они не так быстро портятся.
Наступал медлительный вечер позднего лета, когда воздух мягок и дневной свет часами наливается всеми оттенками серого, прежде чем окончательно раствориться в темноте.
Погруженная в свои мысли, Александрия не сразу увидела Гая, да и не ожидала его увидеть. Гай был занят почти так же, как его дядя, и возвращался домой очень поздно, успевая только поесть и поспать. Охранники у ворот привыкли к нему и впускали его без слов. Заметив Александрию в саду, Гай вздрогнул и на миг застыл на месте, любуясь ею.
Когда Гай подошел, Александрия обернулась и улыбнулась ему.
— У тебя счастливое лицо, — сказал он, улыбаясь в ответ.
— Да, я счастлива! — отозвалась она.
Гай не целовал ее с того самого раза в конюшне, еще в поместье, но сейчас понял, что настало подходящее время. Марк уже уехал; дом Мария казался пустым.
Он наклонил голову, и его сердце болезненно заколотилось, почти как от страха.
Перед тем как их губы соприкоснулись, Гай услышал ее теплое дыхание, а потом ощутил вкус ее губ и крепко обнял ее. Объятие казалось таким естественным, словно они были созданы друг для друга.
— Я не могу передать тебе, как часто я об этом думал, — прошептал он.
Александрия посмотрела ему в глаза и поняла, что хочет сделать ему подарок.
— Пошли ко мне в комнату, — прошептала она и взяла его за руку.
Словно во сне, Гай последовал за ней через сад. Карла проводила их взглядом и пробормотала:
— Давно пора!
Сначала Гай волновался, что будет неуклюж или, что еще хуже, тороплив, но Александрия прохладными руками направляла его движения. Она взяла с полки бутылочку ароматизированного масла и вылила несколько ленивых капель себе на ладони. Сильный аромат масла заполнил легкие Гая. Александрия села на него верхом и стала нежно втирать масло ему в грудь, потом ниже, так что Гай ахнул от наслаждения. Потом он взял часть масла со своей кожи и потянулся к ее грудям, вспоминая тот первый раз, когда во дворе поместья увидел их мягкое покачивание. Гай осторожно прижался губами к одной груди, ко второй, чувствуя вкус ее кожи и двигая губами по намазанным маслом соскам. От этого прикосновения Александрия приоткрыла рот и закрыла глаза. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, и ее распущенные волосы накрыли обоих.