Ей все ещё было некомфортно водить машину.
— И я хочу, чтобы ты подумала о молодом человеке, который ждет тебя.
Амара нахмурилась, повернув шею, чтобы увидеть, о ком она говорит.
Данте. Данте в костюме, стоял прислонившись к краю своего Рейнджровера, глаза были скрыты за солнцезащитными очками, в ожидании ее.
Он ждал ее.
— Я особенно хочу, чтобы ты подумала о том, что чувствуешь к нему.
Амара наблюдала, как он стоит посреди дня, парень, который был ее мечтой, мужчина, который стал ее реальностью, тот, кто выносил ее на свет каждый божий день, когда ее тело не могло двигаться, тот кто заставлял ее улыбаться сквозь кошмары снова и снова, тот, кто поцеловал ее шрам и смотрел на нее, как на сокровище. Амара смотрела на него, как он ждёт ее, и она поняла.
Она была влюблена в Данте Марони.
***
— Ты необычайно тихая, — заметил Данте, отгоняя их. — Сеанс прошёл хорошо?
Амара взглянула на него. Данте водил так же, как и все остальное, уверенно, с легкостью, будто родился для этого. Она сидела с пассажирской стороны его машины в общей сложности два раза, и ей уже нравилось, когда он был с водителем.
— Да, — ответила она ему, не сводя глаз с его профиля.
Боже, он был потрясающим представителем мужского пола, сильный нос, высокие скулы, четкая линия подбородка, пропорциональные полные губы, эта вена, спускавшаяся по его шее к воротнику, и темные бездонные глаза, которые она назвала хорошенькими будучи ребенком. Ее безумно привлекала его физическая сущность, но Амара знала, что полюбила бы его, даже если бы он был изуродован. Именно то, кем он был внутри, кем он был с ней, делало ее мягкой для него.
— Мы говорили о том, как ориентироваться в сексе, — сказала она, частично отвечая ему.
Она заметила, как он взглянул на нее краем глаза, его челюсти сжались.
— Я не знал, что ты с кем-то спишь, — небрежно произнёс он. Слишком небрежно. — Я его знаю?
Он, наверное, сломал бы вымышленному парню кости. Боже, его было легко рассердить.
Хотя он на самом деле никогда не пытался ее обмануть, Данте относился к ней как к собственности, но странным образом. Это началось, как защита ее после похищения, и где-то в дальнейшем, просочилось собственничество. Он не возражал, что ее лучший друг очень горячий парень. Фактически, он любил ее дружбу с Вином и ее зарождающуюся связь с Тристаном. Но он смотрел темными глазами, которые горели, когда они были наедине, топчущими все ее нутро одним взглядом. Когда кто-то находился рядом, он каким-то образом смягчал этот взгляд, скрывая его очарованием, которое стало для него второй кожей. Но она знала. Он уже глубоко заклеймил ее сердце.
Амара закатила глаза.
— Я ни с кем не сплю. Но в конце концов, я, вероятно, сделаю это.
Его руки сжались на руле, и вена сбоку надулась.
— Есть кандидаты? — спросил он немного грубым голосом.
Амара посмотрела на свои руки и увидела шрамы на запястьях, которые обычно прятала за браслетами.
— Ты.
Ее слово пронзило напряжение в машине, как пуля, пронзая все выше и выше, пока она не почувствовала, как кровь приливает к ее лицу, не в силах смотреть на него.
Он внезапно повернул машину к обочине, заставив ее взглянуть вверх и схватиться за дверную ручку, чтобы не упасть в сторону. Ее глаза смотрели на маленькую грунтовую дорогу, по которой он ехал.
— Что....
Прежде чем она успела озвучить свой вопрос, она поднялась со своего места, оседлав очень горячего Данте Марони, его руки впились в ее волосы, его рот прижался к ее губам.
Его рот впился в ее губы, и напряжение, которое нарастало между ними на протяжении многих лет, исчезло. Отдача взорвала ее чувства.
Она вздрогнула от внезапности этого, чувствуя, по-настоящему чувствуя его под собой, одна из его рук держалась за ее затылок, а другая скользила вниз к ее пояснице, прижимая к себе. Она схватила его за волосы, притянув еще ближе, ее грудь прижалась к его плечам, ее тело горело, не стесняясь удовольствия, которое принес ей только поцелуй.
Она заслужила это удовольствие. Ей не должно быть стыдно за свое тело, за то, что оно этого желало. Несмотря на то, что она знала это логически, она боролась с завитком стыда, который манил ее, говоря ей все, что доставляло удовольствие после всего, что ее тело пережило, было неправильным, что ее желание, чтобы любой мужчина проник в нее, было неправильным.
Нет, нет, это не было неправильно. В ее желании этого мужчины, не было неправильно. В ее желании заниматься сексом и получать удовольствие не было неправильным.
Он застонал ей в рот, его язык щелкнул по ее закрытым губам, раздвинул их, наклонился, чтобы лизнуть ее язык, и она почувствовала это между ног, прямо там, где его выпуклость давила на нее. Склонив ее лицо в сторону, взяв ее за волосы, он углубил поцелуй.
Ее сердце колотилось, пробуя его.
Он отстранился, чтобы перевести дыхание, его глаза были океанами тьмы, заставлявшие ее почувствовать себя в безопасности. Его губы были влажными от ее рта.
— Ты, биение моего сердца, Амара, — прошептал он ей в рот, прижавшись лбом к ее лбу, и что-то, что увядало в Амаре, раскрывалось, пропитываясь, расцветая в эмоциях, которые она видела в его глазах.
Она была биением его сердца, а он был ее, они оба вместе бились.
Возможно, это одинаковое биение.
Возможно, у них одинаковые сердца.
Глава 10
Амара
18 лет
Поцелуй Данте стал одним из любимых занятий Амары. Это было совсем не скучно, как думала она в десятилетнем возрасте. Нет, целовать его было раем. Целовать его было грехом. Это было всем понемногу, и она стала зависима.
Иногда они ходили гулять по лесу, и он прижимал ее к дереву, прикасаясь к ее губам. Иногда он забирал ее с назначенных встреч, и они выезжали на ту же грунтовую дорогу, часами целовавшись в его машине. Иногда она пробиралась к нему домой, чувствуя, как его губы танцуют с ее губами в идеальном ритме.
Они много целовались, но Данте ни разу не двигался дальше. Его руки оставались над ее талией, его губы над ее шеей, и хотя она чувствовала, что он каждый раз напрягается, она никогда, ни разу не чувствовала себя с ним небезопасно.
Они также делали много вещей, не связанных с поцелуями. Иногда по утрам Амара вставала на рассвете и забиралась в свою студию, наблюдая, как он работает над своими скульптурами, одновременно слушая вместе с ним книги. Аудиокниги не были ее любимые делом, но ей нравилось проводить время, слушая их с ним. Хотя его вкусы были разносторонними, Амара любила романтику. Однажды она заставила его включить романтический роман, и рассказчик, читавший горячие части, оставил их обоих довольно возбужденными и обеспокоенными. Это было похоже на прослушивание классной эротики.
И по Воскресеньям Данте также учил ее танцам, помогая обрести ей чувство равновесия. Он приводил ее в свою студию и проводил два часа, играя музыку и водя ее по комнате, поддерживая ее в вертикальном положении, когда ее колени дрожали, и ловил ее, если она падала, до такой степени, что она буквально закрывала глаза и слепо доверяла ему, а он всегда будет держать ее в безопасности.
Ее самооценка немного улучшилась, но все еще шаталась.
— Я не знаю, почему ты проводишь время со мной, Данте, — сказала она ему. — Я молода и сломлена, и я никто. У меня шрамы, неприятный голос и неправильная голова. Ты наследник Наряда и можешь выбрать любую девушку. Иногда мне кажется, что ты откроешь глаза и увидишь, что у тебя есть выбор получше, и я останусь одна.