Низа испуганно прижалась к возлюбленному, когда к ней протянулись отвратительные щупальца. — Не бойся, это быстро и не больно, — ободряюще улыбнулся Руиз.
— Судьи столпились возле экрана, улыбаясь и перешептываясь.
— Тут не может быть сомнений, — решительно произнесла Хемерте. — Она просто создана для вечности. Ее культурная матрица завораживающе чужеродна. К тому же девушка обладает глубиной чувств, которая доступна только людям, пережившим смерть. Превосходно. Она — наша.
В душе Руиза образовалась безумная смесь облегчения и отчаяния. Это была далеко не самая худшая участь для девушки с крохотной дикой планетки. Уж лучше совершенствовать искусство любви в «Глубоком сердце», чем многократно умирать, исполняя роль феникса, или гнить в темницах Моревейника. Лучше, чем стоять на помоете невольничьего рынка, а потом оказаться в третьеразрядном борделе.
Но Низа никогда больше не будет принадлежать ему. А ведь она слишком умна и талантлива, чтобы провести в постели всю оставшуюся жизнь. Кроме того, разве жизнь в «Глубоком сердце» — не разновидность рабства? Удовольствие не может длиться вечно, рано или поздно приходит пустота.
Генш направился к предводителю крохотного отряда. Руиз почувствовал легкий холодок, когда щупальца проникли в мозг, а потом все исчезло.
Пробуждение было мучительным. Он как будто выбирался из какой-то темной вязкой субстанции.
Агент обнаружил, что находится в своей прежней комнате, а Хемерте глядит на него с выражением глубокой озабоченности на прекрасном лице.
— Ты не сказал, что имеешь отношение к Лиге. Руиз закашлялся, пытаясь протянуть время.
— Я — вольнонаемный. Работаю по контракту. Его напугала слабость собственного голоса.
— В любом случае, мы чуть не погубили тебя. Старый генш задел императив, он пробудил смертную сеть. Тебе повезло, что она стабилизировалась, не успев взорвать тебя изнутри. Кстати, ты не знаешь, как такое могло случиться?
Агент снова закашлялся.
— Сеть слабеет и стирается.
Она явно не поняла, однако решила сосредоточиться на главной теме разговора.
— Ну, как бы там ни было, ты нам нужен, И женщина тоже.
— Интересно, я-то вам зачем?
— А сам не знаешь? — Хемерте окинула его очень странным взглядом. — Ты вообще способен здраво оценить себя? Ты загадочный человек, Руиз Ав. У нас в «Глубоком сердце» нет похожих на тебя. Ты развратник и спартанец одновременно. С одинаковой легкостью ты несешь любовь и смерть. Кое-кто из наших просто испугался. Они предлагали убить тебя, пока ты лежал без сознания. Твой нигилизм способен губительно подействовать на всю нашу общину. Но другие хотели бы многому у тебя научиться. Приходи к нам, и ты никогда не останешься один.
— Нет, — коротко ответил Руиз.
— Нет? Но альтернатива — рабство.
— Я уже был рабом. Это временное положение.
— Мы не можем принудить тебя, — заволновалась женщина. — В этом случае ты действительно превратишься в раковую опухоль, которая разъест наше братство изнутри. Но что, если заключить сделку?
— Есть дела, которые я должен закончить.
— Императив? С этим мы справимся. Генш слабоват для борьбы со смертной сетью, но стереть из памяти императив—это ему по силам. А сеть тогда вскоре разрушится сама.
— Дело не только в этом.
Внезапно его накрыла волна темного ужаса. Навсегда остаться здесь, не имея взамен ничего, кроме бесконечно повторяемого удовольствия, безличного сексуального единения, навеки похоронить себя в гробнице живой плоти… невозможно.
— У меня есть и другие обязательства.
— Какие? Женщина все равно останется здесь. Поначалу она, возможно, попытается протестовать, но вскоре смирится и станет одной из нас. Прожитые годы и перенесенные испытания не проходят даром. Тебя переделать нелегко. С девушкой все обстоит по-другому. Мы внимательно изучили характер Низы, он легко поддается обработке.
— Неуверен.
— Неважно. Она останется. Но и ты необходим нам. Скажи, почему ты так отчаянно сопротивляешься? Многие рискуют своей свободой, но все равно приходят в надежде выдержать испытание, а ты отказался без колебаний. Почему?
Руиз сел на постели, чувствуя, что силы постепенно возвращаются к нему.
— Уж больно тоскливая перспектива — постоянно заниматься одним и тем же.
— О-о-о, ты не понял! Неужели ты полагаешь, что мы все время проводим в постели? К великому сожалению, ни одно человеческое существо просто не в силах выдержать такую жизнь. У нас имеются все стандартные средства развлечения: видео, эмотека, психоделика. У каждого — свое хобби. Я, например, развожу рыбок-огневок и увлекаюсь изготовлением истинного фарфора. Правда, не все мои тела обладают одинаковыми способностями, поэтому Качество изделий варьируется.
— Это, конечно, очень привлекательно, — с иронией произнес Руиз. — И все же мне кажется, что я немало потеряю.
— Вовсе нет. Ты не представляешь, насколько разнообразным может быть наслаждение.
Взгляд ее устремился в пространство, в глазах загорелись огоньки фанатизма.
— Ты считаешь, что мы достигаем лишь примитивного и грубого наслаждения, совокупляясь с почти незнакомыми людьми. Но наша вера — это нечто большее. Я же знаю, как нас называют непосвященные: «трахунки», не так ли? Пожалуйста, поверь: сила чувств нарастает по мере того, как меняются тела. Каждое прибавляет нечто новое к нашему жизненному опыту. Ты, будучи мужчиной, проникаешь в тело возлюбленной, а потом становишься женщиной, и теперь уже проникают в твою плоть. Снова и снова происходит единение с другими существами, пока ты не испытаешь чувств, к которым мы и стремимся: всепоглощающее единство с миром, великую вселенскую любовь!
Руиза невольно тронули сила и искренность ее чувств.
Однако внезапно настроение Хемерте переменилось. Она агрессивно оскалила прекрасные зубы и резко заговорила:
— Мы заставим тебя пожалеть о своем отказе. На нижнем уровне находится стадион гладиаторов. Там ты тоже будешь жить вечно, но тебе придется ежедневно убивать и погибать самому. Разве не лучше любить и быть любимым?
Руиз промолчал.
— А что, если мы воспользуемся твоей привязанностью к спутникам? Твои друзья будут влачить жалкое существование рабов. Но если ты изменишь решение, мы их отпустим.
Агент пожал плечами:
— Отпустите? Здесь, в Моревейнике? Интересно, как долго выходцам с дикой планеты удастся сохранить свободу, да и жизнь?
Женщина с трудом взяла себя в руки.
— Извини. Гнев — плохой советчик. Мы — цивилизованные люди и никогда не поддадимся мелочной мстительности. И все же невольничий рынок открыт для всех, а самую большую сумму за тебя, безусловно, выложат именно владельцы стадиона гладиаторов.
Руиз не знал, на что решиться. Допустим, он сможет убежать. Шансы на то, что ему удастся выжить и добраться до дома, ничтожно малы. И все равно перспектива навсегда остаться в сексуальном аду не слишком привлекала. К тому же в «Глубоком сердце» он навсегда лишится той потрясающей близости, которая возникла между ним и Низой. Может быть, раз в тысячу лет, слепой случай и сведет их в одной постели. Но вряд ли они к тому времени сохранят нынешнюю плотскую оболочку.
Он вновь попытался убедить неумолимую хозяйку:
— Некоторым людям довелось побывать во многих мирах, пройти по мостовым тысяч городов. И есть другие, которые родились в домах, где прошла жизнь их дедов и прадедов. Разве ты не замечала разницы? Да, первые обладают более гибким сознанием, их жизненный опыт гораздо обширнее. Но и в жизни людей, принадлежащих ко второму типу, есть свои преимущества. Окружающие их существа и предметы приобретают такое значение, которого не дано почувствовать путешественникам. В стабильной ситуации можно гораздо глубже познать самого себя. Ты понимаешь, о чем я говорю? Она улыбнулась:
— Интересная аналогия. Мне кажется, я догадалась, откуда у тебя подобные мысли. Но ведь не всегда человека можно удержать на одном месте, например на хуторе или ферме. И уж во всяком случае, тебя нельзя назвать домоседом. Сколько ты посетил неведомых и странных миров? Хотя кое в чем я могу с тобой согласиться — немногие изначально так крепко привязаны к своему телу, как ты. И это одна из причин, по которой мы так хотим тебя удержать. Мы действительно можем расширить свои знания о жизни. Но по крайней мере приятно слышать, что твои возражения основаны не на слепом страхе.