Выбрать главу

Ушей Руиза достигло тонкое жужжание. Он посмотрел наверх и увидел далеко в вышине поезд, который довольно быстро приближался, скользя по спирали на стене ямы. Специфический звук был вызван трением механизмов о рельсы.

Когда поезд оказался как раз напротив них, Руиз приник к крохотному сверхчувствительному телескопу, который одолжил ему Олбани. Он разглядел голый каркас, под которым крепились ролики, обеспечивавшие сцепление с рельсами. Внутри были настелены маты, на которых сидело около семи человек. Всего таких клетушек было шесть. При каждом толчке поезда головы пассажиров безвольно мотались: видимо, они находились под наркозом. По обоим концам поезда сидели гигантские дирмы. Они смотрели в противоположные стороны, держа наготове парализаторы. Перед одним из них помещалась панель управления, из которой торчали различные рычаги и переключатели, Странные чужеродные черепа были покрыты многочисленными шрамами, — Руиз распознал ритуальные узоры.

Олбани крякнул.

— Неустрашимые дирмы, — заметил он. — У нашего клиента, видать, денежки водятся.

Руиз пожал плечами:

— Стал бы кто-нибудь нанимать дорогостоящих головорезов вроде нас, чтобы пристукнуть нищего за углом.

— Верно. Ладно, их можно просто сковырнуть с сидений. Самая работа начнется, когда мы их уберем. Надо будет поймать поезд, прежде чем он от нас удерет. А скорость-то у него приличная.

— Подождем, когда они поедут обратно.

— Ну конечно. — Олбани скорчил обиженную гримасу. — Я похож на туриста, которому не терпится побывать в геншийском Диснейленде, да?

Руиз улыбнулся:

— Да нет вроде. Как, по-твоему, лучше действовать?

Олбани задумчиво почесал щеку:

— У нас тут небольшая проблемка. Сестрички-яхианки маленько страдают агорафобией — по-моему, проводя ментоскопию, ты не придал этому особого значения. Не знаю, будет ли от них какой-нибудь прок.

Руиз задумался.

— Если заказчик дал нам верные сведения, — не считая наличия этой дыры, о которой он и сам не знал, — мы можем проникнуть в дом клиента, так сказать, через черный ход. В этом случае нам понадобятся не все. Мы оставим сестричек здесь в туннеле сторожить проход.

— Тут столько «если», Руиз, — неуверенно покачал головой Олбани.

Поезд пронесся по стене. Руиз обернулся к Хаксли:

— Возьми весь свой арсенал и проверь эту штуковину на переключатели-ловушки, разрывные соединения, антипассажирские устройства — словом, ты сам знаешь, что искать. Неизвестно, сколько времени у них займет спуск, но когда они станут возвращаться, мы должны быть наготове и во всеоружии.

Они молча ждали, пока киборг колдовал над своими зондами и детекторами. Поезд прошел прямо под ними, и у Руиза мелькнула мысль, что вот тут-то дирмы поднимут головы и увидят их. Но нет, охранники продолжали невозмутимо таращиться прямо перед собой.

Когда они, вместе со своим одурманенным грузом, исчезли из поля зрения, Руиз обратился к Хаксли:

— Ну, что у тебя получилось?

— Не поручусь, что выловил все, но… имеется переключатель «на мертвеца», настроенный на жизненные показатели первого дирма. Тут нет проблем, если Мо и Чоу еще не разучились стрелять. Такие штуки вообще плохо защищены. Легко вскрываются ударом игольчатого лазера в центральные соленоиды. Ей-богу, дурацкое устройство. Сердечник вроде как заключен в монолиновую броню, но периферия весьма уязвима.

— Что еще?

— По-моему, прибор выборочной идентификации. Если я правильно понял принцип его работы, то время от времени кто-то вызывает охрану сверху, а один из них отвечает. Сует какую-то часть тела в идентификатор. Что могут использовать такие бугаи?

— Локтевые шипы, — ответил Руиз.

— А-а. Тогда вопросов нет: оставим парочку под рукой и будем надеяться, что удастся распознать сигнал вызова. Потом наличествует противоабордажное поле. Оно включается, если кто-то пытается проникнуть в состав между остановками. К счастью, наш работодатель не пожадничал с оружием: полагаю, что смогу подстроить нашу броню так, чтобы она вошла в резонанс с этим полем — если, конечно, фазовый сдвиг не особенно сложный.

Олбани хихикнул.

— Круто, Хаксли, какое облегчение! А то пришлось бы все бросить и кротко потрусить обратно в наш тепленький батискафчик. Вот незадача была бы, а?

Хаксли смерил техника ледяным взглядом, но ничего не сказал.

— Еще, — продолжал киборг, — присутствует куча механического добра: огнеметы ближнего действия, проволока-путанка, бритвенные поручни. Это скорей по твоей части, Олбани. Правда, все штуковины подсоединены к центральному монитору, но это работа лазерщиц. Какое-то инерционное устройство замкнуто на корпус поезда. По-видимому, оно должно реагировать на внезапное изменение скорости.

— А что насчет самой дыры?

— Дохлый номер, — ответил Хаксли, пожимая металлическими плечами. — Будь у нас неделя времени и нужное снаряжение, мы могли бы забраться по стене, и никто бы нас не заметил, если бы специально не пришел посмотреть, что делается в шахте. Однако рельсы снабжены детекторной проволокой, которая при малейшем прикосновении раскаляется добела, поэтому подняться по скобам просто нереально.

— Значит, так, — вступил Олбани. — Давайте подведем итоги. Наши струхнувшие сестрички должны как следует взять себя в руки, чтобы пробить соленоиды. Нам следует аккуратно пришить дирмов, чтобы не попортить им локотков. Затем предстоит влезть на эту штуку так, чтобы она не замедлила хода, пусть даже она несется с такой скоростью, что при неудачном приземлении мы переломаем ноги. Вдобавок надо избежать огнеметов и путанки и тем более не хвататься за бритвенные поручни. И после всего этого мы въедем наверх, где нам будет устроена торжественная встреча только потому, что мы сунули в сканер не ту колючку. Поправьте меня кто-нибудь, если я не прав.

— Надо бы переговорить с Мо и Чоу, — сказал Руиз. — А ты пока поломай башку, как нам взобраться на поезд.

Он направился в глубину коридора, где скорчились в углу сестры-яхианки. Каждая судорожно прижимала к груди лазер, словно находила какую-то поддержку в прикосновении холодного стекла и металла.

— Я вам очень сочувствую, — обратился к ним командир, — но вы понадобитесь, когда поезд пойдет обратно.

— Слишком глубоко, — откликнулась Мо, голос ее дрожал от страха. — Невозможно глубоко. Ты не говорил, что нам предстоит ползти по пещерам.

Тон ее лишь отдаленно напоминал обвинительный. Ужас настолько захватил женщину, что пересилил все остальные чувства.

— Я и сам так думал, — продолжал уговоры Руиз, — но все. оказалось несколько иначе. Это очень скверно. Я собираюсь поставить вас на выходе из туннеля. Вы должны пережечь нам кое-какие приборы. Сможете?

Чоу села и стряхнула с плеча судорожно сжатую руку сестры.

— Попробуем. Но если ты надеешься, что мы полезем в эту дыру, ты очень и очень ошибаешься.

— Да нет же, нет, ничего подобного не потребуется. Да и какой от вас там прок? Когда мы заберемся на поезд, вы останетесь здесь охранять тылы и дождетесь нас.

Широкое плоское лицо Чоу просветлело.

— Мы разобьем лагерь подальше в туннеле, куда не достанет этот жуткий свет и где не будет чувствоваться глубина.

Руиз кивнул и направился обратно к краю провала.

— Установи линию огня и скажи сестрам, куда и в каком порядке стрелять, — велел он киборгу.

Прежде чём Руиз снова услышал пение рельса, прошло больше часа. Он использовал это время, чтобы как следует сформулировать и отшлифовать план действий. Исход операции слишком сильно зависел от совершенства исполнения, но ничего лучшего в голову не приходило. По правде говоря, Руиз не верил, что положение изменится, даже если поезд проедет десять кругов. Кроме того, кто знает: может, он вообще ездит к геншам раз в неделю. А бывшему агенту всегда больше удавались стремительные импровизации.

Командир послал зверятника и гладиатора с марионеткой в горизонтальную трещину, достаточно широкую, чтобы они могли там спрятаться. С этой точки, которая располагалась на пятьдесят метров выше по стене и на несколько футов ближе к рельсам, впрыгнуть на поезд было несколько проще. Руиз замкнул поводок двойника у гладиатора на запястье и объяснил безымянному наемнику, что его основная и самая важная задача — посадить марионетку на поезд. Поэтому она должна попасть на борт без повреждений.