– Хорошо. А что скажет МИД?
Свербеев поднялся и сообщил:
– Полагаю, Государь, что мы тут мало чем рискуем. Наши дипломатические отношения с Францией разорваны, о восстановлении таковых с правительством Бриана не может идти речи. Так что у нас выбор, либо признать Вторую Коммуну, что в данной ситуации представляется невозможным, либо признать Петена, либо не признавать никого и ждать развития ситуации. Но, в сложившихся обстоятельствах, более перспективным я бы счел признание Петена. Мы сейчас имеем поле для маневра и никак не связаны протоколом и прочими обязательствами с Национальным Собранием Франции и его правительством, в то время как иные мировые державы связаны в своих действиях формальными договорами. Так что признавая Петена, мы перехватываем инициативу на данном дипломатическом направлении.
– Федор Федорович?
Мой Военный министр встал и оправил мундир.
– Ваше Величество, следует помнить о том, что наша армия и наша промышленность весьма серьезно зависят от поставок вооружений и боеприпасов, в том числе поставок и из Франции. Наш разрыв дипломатических отношений заморозил и поставил под угрозу все поставки по ранее заключенным договорам. Причем, многие из них оплачены вперед и оплачены золотом. Многие представители французской промышленности хотели бы возобновления сотрудничества, но им требуется какое-то добро от власти, пусть и чисто формальное. Признание Петена с условием такого разрешения для французских промышленников и коммерсантов, могло бы разморозить поставки и вести работу по их расширению. Так что я за признание.
– Василий Иосифович?
Генерал Гурко поднялся и хмуро заметил:
– Государь. Так или иначе мы не можем не учитывать тот факт, что хаос и дезорганизация во Франции создают угрозу скорого обрушения Западного фронта. А тогда германцы займутся нами. Сейчас нами усиленно строятся оборонительные линии в зоне ответственности Северо-Западного и Западного фронтов русской армии, но не хотелось бы проверять устойчивость нашей обороны и наших войск если немец ударит по нам всей мощью, которая высвободится после падения Франции. Другое дело, что французские войска в окопах пока держат нейтралитет и не спешат признавать генерала Петена властью. Но тут, возможно, наше признание как-то качнет весы в пользу Петена и Национальное Собрание будет вынуждено пойти на переговоры с правительством в Орлеане. Так что я также за признание Петена.
– Что ж, господа, я вас услышал. В таком случае давайте продолжим переговоры и постараемся выжать из французов все, что только будет возможным. И, разумеется, все, что можно с них получить в самые короткие сроки. А пока перейдем к другим нашим вопросам…
* * *
МОСКВА. ЛИЧНЫЙ ВАГОН Е.И.В. МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА. 7 (20 мая) 1917 года.
Доклад Имперской Службы безопасности об интригах вокруг премьер-министра генерала Маниковского к веселью не располагал. Вчерашний Министр вооружений и военных нужд, бывший ранее главой Главного артиллерийского управления, быстро набирал политический вес и формировал под себя собственную группировку. Собственно, многие тяжеловесы в политике и экономике сами переориентировались, делая ставку на него в том серпентарии, который называется политико-экономической элитой государства российского. А желающих сидеть поближе к финансовым потокам и распределению казенных заказов всегда было предостаточно в любой стране и при любом политическом строе.
Тем более что, в связи с последними событиями, в государстве шло мощнейшее переформатирование элит и, соответственно, финансовых потоков. С моим воцарением, а особенно после взрыва на Красной площади, денежные реки, традиционно ориентированные на сообщество Великих Князей, либо серьезно обмелели, либо вообще высохли. Члены Императорской Фамилии стремительно теряли влияние на распределение средств и заказов, а значит, и финансово-промышленные группы Империи стали искать другие варианты и других покровителей. Добавьте к этому одномоментное появление в кругах высшей власти новых лиц, расталкивающих локтями представителей прошлой элиты, и вы сразу представите себе тот змеюшник, который творился вокруг меня. И это отнюдь не добавляло мне спокойствия. Все следили за всеми и всячески старались утопить конкурента. Радовало пока лишь то, что в этой грызне я был ключевым адресатом взаимных доносов и компромата. Так что доклады об интригах вокруг трона я читал с завидной регулярностью.