– О нас, отец, не беспокойся: мы молоды, мы сильны, нам легче переносить опалу и несчастие, чем тебе в твои лета. Что касается меня, то я совсем забыл иное и здесь, в ссылке, начинаю жить новой жизнью, – твердым голосом проговорил князь Александр.
– Добрый ты сын, добрый. Ну а ты что скажешь? На старика отца не сердишься? – полушутливо, полусерьезно обратился старик к младшей дочери, Александре.
– И не думаю! Да я, батюшка, и сердиться-то не умею, с вами мне везде хорошо. Мне бывает только больно и горько тогда, когда я вспомню матушку… Вспомню, как хоронили ее… как ты из досок сколотил ей гроб… как нес ее в могилу… как мы прощались с нею…
Так текло время у ссыльных Меншиковых. День они проводили в трудах, а вечер – в чтении и разговоре.
Пристава и стража сперва обращались сурово с опальным вельможей, но мало-помалу их суровость сменилась чуть не дружбой.
Жители Березова уважали Меншикова и рады были, когда он летнею порою приходил к ним на берег реки Сосьвы и начинал беседовать с ними, рассказывать о великом царе-труженике Петре, своем державном друге, его славных делах и славных победах, о его любви к народу. При этом воспоминании слезы выступали у старого рассказчика, рука как бы невольно поднималась для крестного знамения.
Наконец церковь, на которую немало положил труда князь Меншиков, была сооружена и освящена. Какая неземная радость изобразилась на лице старика Александра Даниловича при взгляде на эту церковь, построенную им!
Тихо текла теперь жизнь опального вельможи. Но вот однажды около острога послышались скрип полозьев, топот и ржание коней. К острогу кто-то подъехал. Заскрипели ворота, слышен был разговор приехавшего с приставом.
– Кто бы это такой был? – проговорил молодой князь, стараясь рассмотреть в окно, но оно все заиндевело.
– Верно, к приставу кто-нибудь приехал, – заметил Александр Данилович.
Но вот дверь к ним в горницу быстро отворилась, и на пороге показался какой-то человек, закутанный в баранью шубу и шапку. При входе он быстро распоясался, сбросил с себя шубу и шапку и перед пораженными Меншиковыми очутился молодой князь Федор Васильевич Долгоруков.
– Князь Федор Васильевич, вы ли? – радостным голосом воскликнула бывшая царская невеста.
– Я, я, княжна.
– Как вас Бог принес в такую даль?
– Целый год, княжна, в дороге был, не раз хворал, замерзал, снегом заносило, но все преодолел, – и вот я у вас, вижу вас, это – мне награда за труды! – с чувством проговорил князь Федор.
Он говорил правду: труден, продолжителен и тяжел был его путь, но князем руководила пылкая и неизменная любовь к княжне Марии Меншиковой, и он, преодолев все преграды и препятствия, достиг желанной цели.
– Князь Федор Васильевич, ты к нам как с неба упал. Откуда Бог тебя принес? – спросил Меншиков.
– Прямехонько, князь, из Москвы!
– Ты все еще по старой памяти меня князем величаешь? Увы, князя тут нет, перед тобою стоит дряхлый, немощный ссыльный старик.
– Для меня вы были князем прежде, таким и теперь остались.
– Князь Федор, я был прежде несправедлив к тебе, теснил тебя, помню, но теперь раскаиваюсь в этом и прошу простить меня.
– Вам ли, князь, у меня прощения просить?
– Я много виноват перед тобою: я разбил твое и дочерино счастье. Я ошибся в тебе, князь Федор Васильевич.
– Кто же теперь мешает вам, князь Александр Данилович, исправить вашу ошибку? – громко проговорил князь Федор, значительно посматривая на старшую дочь Меншикова.
Княжна Мария вспыхнула и опустила свою красивую голову.
– Князь Федор, мы здесь отрезаны от всего, не знаем и не слышим, что делается на Руси святой, как царствует император Петр Второй, счастливо ли его царствование? – не отвечая на вопрос, меняя разговор, спросил у Долгорукова Александр Данилович.
Князь Федор, сколько мог, удовлетворил его любопытству и рассказал ему о событиях, происшедших на Руси. Не умолчал он и о том, как возвеличились его родичи Долгоруковы и стали близко к трону императора-отрока.
– Не ждет ли и их такая же участь, какая меня постигла? – задумчиво произнес Меншиков. – Недаром говорится: «Близ царя – близ смерти». Величию твоих родичей я нисколько не завидую, а жалею их и все зло, какое они мне причинили, давно им простил.
Спустя дня два после неожиданного приезда в Березов князя Федора Долгорукова между ним и княжной Марией в той же горнице происходил такой разговор.
– Знаете ли вы, княжна, зачем я прибыл сюда, преодолев все препятствия, все преграды? Ведь за это я надеялся получить от вас, княжна, награду.
– Какую? Требуйте.