– Как? Нас освобождают? Нам можно уехать отсюда!.. Неужели это правда?.. – задыхающимся от радости голосом воскликнул Александр Меншиков.
– А неужели врать стану? Выезжайте хоть завтра, подводы для вас готовы.
Само собой разумеется, князь и княжна Меншиковы стали быстро собираться к отъезду и выехали из нелюдимого Березова в сопровождении трех своих верных и старых слуг. Им предстоял путь больше рекою, и тут брат и сестра Меншиковы увидали на пристани привезенных в ссылку опальных князей Долгоруковых. Судьбе угодно было устроить так, что одни опальные – Меншиковы – уезжали из Сибири, в то время как другие следовали туда.
Два раза семьи Меншиковых и Долгоруковых поменялись своим положением в свете: в первый раз князья Долгоруковы сменили князей Меншиковых при дворе императора-отрока и заняли их место. Княжна Екатерина Долгорукова сменила княжну Марью Меншикову, став невестой императора-отрока Петра II, а теперь Долгоруковым пришлось занять то же место в ссылке и испытать то же лишение и горе, какое испытывали Меншиковы.
– Князь Алексей Григорьевич, князь Иван Алексеевич, неужели это вы? – с большим удивлением воскликнул Александр Меншиков, увидев опальных Долгоруковых, окруженных солдатами.
– Мы… мы, князь Александр Александрович… Ты удивляешься превратностям судьбы? – печально промолвил Алексей Долгоруков.
– Признаюсь, я никак не ожидал вас встретить здесь… И княжны с вами?
– Да, вот они… А ты, князь Александр, и сестра твоя как здесь очутились? – спросил Иван Долгоруков.
– Мы теперь помилованы и едем в Петербург.
– Мы сменили вас при дворе покойного императора Петра Второго, а теперь здесь, в ссылке, занимаем опять ваше место, – с горькой улыбкой промолвил князь Иван.
– Превратность судьбы! – вздохнув, заметил его отец.
Меншиковы, встретившись с Долгоруковыми, забыли все то зло, которое сделали им последние, и отложили на несколько часов свой отъезд.
В Березове Долгоруковым назначено было жить в том остроге, в котором прежде находились Меншиковы, и последние отдали всю домашнюю утварь, посуду и вещи, необходимые для жизни в дальней ссылке.
– Князь Александр, ты и сестра твоя – истинные христиане… Вы за зло платите добром, за вражду – великодушием! – дрогнувшим голосом проговорил Алексей Долгоруков, обнимая молодого Меншикова. – А немало зла причинили мы вам! – со вздохом добавил он. – Простите нас!..
– Кто старое помянет, тому глаз вон! – с милой улыбкой проговорила княжна Меншикова.
Она хотела было подарить свою меховую одежду княжне Екатерине, но та горделиво отвергла этот подарок.
– Я не совсем обнищала и одеться мне есть еще во что… Оставьте, княжна, ваше при себе, обносков мне не надо! – холодно промолвила она.
– Княжна, голубушка, подарите шубейку моей родственнице Марусе, меховой одеждой она не богата, – обратилась с просьбой княгиня Наталья Борисовна.
– С удовольствием, княгиня.
Маруся поблагодарила за подарок и, рассказав про свою печальную судьбу, просила княжну, а также и ее брата поразведать про судьбу ее мужа и, если можно, помочь ему в беде. Меншиковы обещали.
Расставание опальных Долгоруковых с Меншиковыми было самое дружеское; они несколько раз принимались обниматься, а затем двинулись в путь через Москву в Петербург – благодарить за милость государыню Анну Иоанновну.
Долгоруковы, в конце сентября 1730 года прибыв под стражею в ледяной Березов, поселились в опустевшем жилище Меншиковых.
Им было строго запрещено выходить из него (разрешалось ходить только в церковь), запрещено было давать бумаги, чернила, перья; кормовых получали они по рублю в сутки. То же давали и на прожитие их прислуге. Между тем жизненные припасы в Березове были страшно дороги, так что Долгоруковы терпели большую нужду.
Тоскливо и мучительно текла жизнь опальных Долгоруковых в остроге. Княгиня Наталья Борисовна, дочери Алексея Григорьевича и Маруся проводили время в рукодельях, в рисовании и вышивании по разным материям священных изображений и в шитье церковных облачений; в числе икон (счетом 21), оставшихся в Березове после Долгоруковых, находились, между прочим: распятие Господа Иисуса Христа, писанное на лазоревой камке; ангел-хранитель, шитый шелками и золотом по белой коже; знамение Божией Матери, шитое шелками на шелковой материи, с венцами и гривнами, шитыми золотом и серебром пополам с жемчугом, и знамение Божией Матери, шитое золотом и серебром по белому полотну. Сверх того, в березовском Воскресенском соборе до сих пор хранятся две парчовые священнические ризы, на оплечьях которых имеется по орденской звезде св. Андрея Первозванного. По свидетельству церковных описей, одна из этих риз шита дочерьми князя Долгорукова, а другая – дочерьми князя Меншикова.