– Мы все, душевно преданные вашей светлости, будем стараться помогать вам, – проговорил Шольц.
– Да, да, я на вас рассчитываю. В приемной есть кто? – меняя разговор, спросил у своего секретаря Бирон.
– Очень много просителей, ваша светлость.
– Пусть подождут… Впрочем, нет: сегодня я принимать не буду, гони их вон. А из наших есть кто-либо?
– Граф Левенвольд, ваша светлость.
– А, пусть его войдет, просителей же вон!
– Будет исполнено, ваша светлость.
В кабинет вошел обер-шталмейстер и полковник гвардии граф Левенвольд. Он находился почти в дружеских отношениях с Бироном и старался угождать ему, сознавая могущество и силу этого временщика. В то же время он был смертельным врагом фельдмаршала Миниха и всеми силами старался поссорить его с Бироном, а также не благоволил и к русскому вельможе Артемию Петровичу Волынскому. Последний во многом не соглашался с Левенвольдом, так что их спор часто переходил в крупную ссору.
– А, граф, рад видеть вас… садитесь, – ласково сказал Бирон Левенвольду, показывая ему место около себя. – Ну, что нового?
– Новое то, ваша светлость, что фельдмаршал Миних[4] все более и более входит в доверие к императрице.
– Это, любезный граф, для меня не новость! – спокойным голосом сказал Бирон.
– И вы об этом говорите спокойно, ваша светлость?
– Неужели вы думаете, что Миних опасен для меня?
– Опасен, ваша светлость. Доверие к нему императрицы может поколебать ваше могущество, тем более что он сошелся с Артемием Волынским.
– О… Волынский – мой личный враг, – воскликнул Бирон.
– Миних тоже, и оба они опасны, ваша светлость… Я имею сведения, что Миних дурно отзывается о вашей особе и открыто смеется над вашим происхождением.
Одно слово, один намек на незнатное происхождение бесили Бирона и раздували в нем страшную месть и злобу к тому смельчаку. Миних и Бирон дотоле находились в хороших отношениях, но Бирону по его бесхарактерности и подозрительности достаточно было одного слова или одного намека, чтобы из друга стать врагом. Так и теперь, принимая слова Левенвольда за чистую правду, он не требовал подтверждения, а безусловно поверил Левенвольду и признал как Миниха, так и Волынского своими врагами.
– Так вот как, господин фельдмаршал! – воскликнул он. – Вы находите свой род знатнее моего?.. Хорошо! Хорошо! Вы правы, граф. Надо принять меры и скорее отстранить от императрицы эту старую лисицу.
– И чем скорее, ваша светлость, тем лучше. Для полного вашего могущества надо подальше отдалить от двора таких людей, как Миних, Волынский…
– Да, да. Благодарю вас, граф. Я не забуду вашей преданности, – пожимая руку Левенвольду, проговорил Бирон.
– Всегда готов служить вашей светлости.
Бирон стал действовать против Миниха не открыто, потому что фельдмаршал был в большом доверии у государыни Анны Иоанновны и Бирон опасался Миниха, сознавая его редкий ум. Однако лазутчики и сыщики стали тайно следить за Минихом и обо всем, что делалось или происходило в его доме, доносили своему патрону. Из этих донесений Бирон понял, что ему угрожает опасность, если он не примет мер против Миниха.
Миних жил близ Зимнего дворца в казенном доме. Бирон настоял, чтобы его немедля переселили на другую сторону Невы, дальше от дворца. Из-за этого произошел полный разрыв между Бироном и Минихом.
Последнему открыто бороться с этим случайным вельможей было невозможно. Он сознавал, что если открыто пойдет против всесильного фаворита государыни, то его постигнет еще худшее; поэтому он затаил в своем сердце вражду к всесильному временщику и стал выжидать удобного случая к отмщению.
Однажды императрица спросила вошедшего к ней Бирона:
– Что, герцог, нонче такой хмурый?
– Большие неприятности, ваше величество.
– Какие такие?
– У меня много врагов, ваше величество.
– Об этом я уже не раз слышала, – с ноткой неудовольствия проговорила государыня.
– В числе их, ваше величество, есть два очень сильных и влиятельных человека, – спокойно продолжал Бирон, не обращая внимания на неудовольствие государыни.
– Кто такие?
– Дозвольте, ваше величество, мне умолчать, потому что, боюсь, вы мне не поверите.
– Да говори, назови мне своих врагов.
– Сильные из них – это Миних и Волынский.
– Не знаю, герцог, враги ли они твои, но знаю, что оба они – мои верные и преданные люди, и обидеть их чем-либо я никому, никому не дозволю, – взволнованным голосом проговорила царица.
4
Бурхард Христофор