Вечером они пошли в свой новый, опасный путь и через несколько времени кое-как добрались до ближайшей к Петербургу деревеньки, население которой составляли переселенцы-мужики из-под Смоленска.
Была глубокая, морозная ночь, когда они вошли в деревеньку; кругом было полнейшее безмолвие, так как все давным-давно спали, и нигде не видно было ни огонька.
Путники постучали в оконце первой попавшейся избы, но в ответ услыхали только один собачий лай, нарушавший ночную тишину. Тогда Захар и руками и ногами застучал в ворота, и на этот раз со двора послышался заспанный, сердитый голос:
– Кто стучит в ночной час?
– Укрой, добрый человек, от морозной ночи, пусти переночевать! – попросил Захар.
– Проходи дальше, не тревожь – все равно ночью никого не впущу.
– Мы тебе заплатим.
– А сколько вас?
– Всего пятеро.
– Ишь!.. Да у меня для всех и места не хватит.
– Потеснимся как-нибудь… Пусти, хорошую деньгу за ночлег дадим.
– Да кто вы будете?
– Мастеровые… идем из Питера в Москву.
– Коли так – входите.
Мужик отворил калитку и пустил путников на двор.
Изба у мужика была просторная, чистая, и наши путники удобно расположились в ней. Все они нуждались в покое и в отдыхе. Особенно устала бедная Маруся.
Однако, едва стало рассветать и все еще спали, старый майор уже проснулся; заметив, что он шевелится, проснулся также и хозяин избы, по имени Федот. Петр Петрович стал спрашивать у него, не даст ли он за хорошую плату подводы до Москвы, или не продаст ли ему одного или пару коней и сани, причем в объяснение добавил:
– Потому, племянница моя слаба здоровьем, а до Москвы не близок путь, не дойти ей.
– Где дойти! Ведь поболе шестисот верст, и мужику не дойти… не токмо бабе, да еще зимой. Что же, есть у меня лишний конь, продать его можно, и санки найдутся… Продам, если дашь хорошую цену.
– За ценой не постою.
– Видно, в Питере-то, старик, сколотил ты деньгу? – ухмыляясь, спросил Федот. – А ты каким мастерством занимаешься?
– Маляры мы, малярной работой промышляем.
– Так, так, работа выгодная!.. Ну а что же дашь за коня и сани?
Майор стал торговаться с Федотом, но в конце концов они сошлись в цене.
Когда торг был заключен, проснулись Храпунов с Марусей, Захар и Дуня.
Однако хозяину избы и его жене, догадливой бабе Пелагее, что-то очень подозрительным показались их постояльцы, и она, вызвав мужа во двор, сказала ему:
– Голову свою прозакладую, что это не маляры.
– А кто же они, по-твоему? – спрашивает у жены Федот.
– Беглые баре, вот кто. Наверняка так!.. Ты посмотри на их руки. Разве у маляра они такие должны быть? У маляра руки краской запачканы, а у наших постояльцев они нежные, белые. Да и лица-то у них на малярные не походят.
– А что, баба, пожалуй, ты и правду говоришь, – согласился с женою Федот. – Что же нам делать?
– Что? Известно что! – сердито промолвила Пелагея. – Со двора их не пускать и старосте про них сказать.
– И то, побегу старосту оповестить. Спасибо, баба, что надоумила! – И Федот со всех ног пустился о своих постояльцах оповестить старосту.
Вскоре в избу ввалилась большая ватага мужиков, имея во главе своего старосту; все они были вооружены кто чем попало: палками, топорами, а у некоторых были и ружья.
Крик удивления и испуга вырвался у Маруси и Дуни при взгляде на мужиков.
– Зачем вы пожаловали? Что надо? – не совсем дружелюбно спросил Гвоздин.
– На тебя взглянуть пришли, – крикнул староста.
– Гляди, чай, на мне узоров нет.
– А ты, маляр, взял бы и размалевал себя узорами, – громко засмеялся один из мужиков.
– Вы зуб-то не скальте, а делом говорите, зачем пришли? – возвысив голос, спросил у мужиков Петр Петрович.
– А затем, чтобы узнать, что ты за человек? – окидывая его суровым взглядом, проговорил староста.
– Я – мастеровой из Питера, малярным делом промышляю. Это – мой племянник с женой, а это – земляк с дочерью, – проговорил секунд-майор, показывая на Храпунова и Марусю, а также на старого Захара и на Дуняшу.
– Так, так. Если не врешь, так правда! Ну-ка, ребята, берите их, а если станут упорствовать, то свяжите им руки, – невозмутимо приказал мужикам староста.
Тотчас же несколько мужиков с веревками в руках отделились от толпы и подошли к беглецам.
– Остановитесь, безумные, что вы делаете? За что вы хотите вязать нас? – крикнул на мужиков Храпунов.
– А за то, что вы малярами только прикидываетесь. Вы не маляры, а беглые, – также крикнул ему в ответ староста, – и, пока приедет начальство, мы вас, голубчиков, запрем в сарай, чтобы не убежали. Тащи их, ребята!
– Прочь, разбойники, прочь! Первого, кто до нас дотронется, уложу на месте, – вне себя от гнева крикнул старик майор, вынимая из кармана пистолет.