Против властолюбивого Бирона был составлен заговор, во главе которого находились обиженные Бироном родители младенца императора Иоанна, принцесса Анна Леопольдовна и ее муж принц Антон Ульрих.
Бирон, отстранив их от правления, обращался с ними грубо, дерзко. Как-то раз Анна Леопольдовна вся в слезах стала жаловаться графу Миниху на регента и просить помощи против его дерзости.
– Мне одно остается – уехать из России. Я возьму мужа и сына-младенца и уеду в Германию. Дольше жить здесь я не могу… Здесь я получаю от регента только лишения и грубости, – с волнением проговорила Анна Леопольдовна.
– Уехать вашему высочеству невозможно: ведь вы – мать русского императора и должны жить в России.
– Но я не могу более переносить грубости регента.
– Надо сделать так, ваше высочество, чтобы Бирон не смел более нападать на вас.
– Но как это сделать?.. Бирон и силен и могуч.
– А надо так устроить, чтобы он был бессилен. Для этого необходимо лишить его могущества, – как-то загадочно и тихо промолвил Миних.
– Но кто же в состоянии это сделать, да и как?
– Доверьте мне, ваше высочество, устроить это дело.
– Вам, вам?! – с удивлением воскликнула принцесса, которой были известны хорошие, почти дружеские отношения Бирона и Миниха.
– Да, мне, принцесса… Согласны?
– И вы еще спрашиваете моего согласия? Я прошу, убедительно прошу вас, граф, избавьте нас от этого деспота! Ведь вам, наверно, известно, что Бирон задумал отстранить от престола моего сына?
– Как же, принцесса, мне также хорошо известно, что регент Бирон хочет возвести на престол царевну Елизавету. Он часто бывает у царевны и совещается с нею.
– Но ведь если он возведет Елизавету на престол, нам совсем будет плохо, – меняясь в лице от неприятного сообщения, промолвила Анна Леопольдовна.
– Успокойтесь, ваше высочество, этого не будет. Я не допущу до этого регента и подрежу ему крылья.
– Граф, на вас одних вся наша надежда… Спасите, спасите нас от Бирона… Вся Русь будет глубоко благодарна вам, – с мольбою в голосе проговорила принцесса.
– Я – ваш нижайший и покорнейший слуга, ваше высочество, обещанное мною выполню, прошу мне верить.
– Я, граф, верю вам и постараюсь оценить вашу службу… Выполните обещанное, получите великую награду.
– Об этом, принцесса, после. Скажите, в каких вы отношениях с Остерманом? – несколько подумав, спросил Миних у Анны Леопольдовны.
– В наилучших. Остерман также ненавидит регента.
– Хитрит он! Трудно понять его, и недаром называют его лисой. А его сообщничество нам, ваше высочество, нужно.
– Остерман на моей стороне, я это знаю. Он часто бывает у нас, и мы подолгу с ним беседуем.
– Постарайтесь, ваше высочество, прилучить его еще более, это – нужный человек. Теперь я уйду, но пройдет несколько дней, и правительницей могущественного государства будете вы, ваше высочество, – значительно проговорил Миних. – Только осторожность, принцесса, первое дело – осторожность, – добавил он и, поцеловав руку у Анны Леопольдовны, поспешно вышел.
Миних стал усердно подготовляться к низложению регента Бирона, но он вел свое дело так тонко и осторожно, что хитрый и подозрительный герцог не мог догадаться, что Миних готовит ему подкопы. Фельдмаршал продолжал угождать регенту, выказывая ему большую привязанность и преданность; Бирон, со своей стороны, хотя и мало доверял ему, все же был с ним чрезвычайно вежлив, часто приглашал его к себе обедать и подолгу с ним беседовал.
Накануне низложения и падения Бирона, то есть 8 ноября 1740 года, Миних тоже обедал у него. В этот день Бирон был весел и необычайно любезен с Минихом, сам подливал в бокал ему вина, угощал его. Однако Миних был как-то рассеян и задумчив. Это не ускользнуло от наблюдательного Бирона, и он обратился к нему с вопросом:
– Граф, вы как будто невеселы?
– Нет, ваша светлость, я весел… Мне нет причины скучать.
– Мне показалось, будто вы печальны. Но не в том дело… Мне хотелось бы, граф, действовать с вами единодушно, друг другу не мешать.
– Это и мое непременное желание, ваша светлость.
– Делить нам, граф, с вами нечего, не так ли?
– Совершенно верно.
– Здесь, в этой стране, мне предстоит много дела, труда, и я, граф, хотел бы иметь вас своим помощником.
– Это такая честь, ваша светлость.
– Повторяю, я хотел бы с вами, граф, действовать единодушно, но для этого надо, чтобы вы были расположены ко мне, даже преданы.