– Я – дочь Бориса Петровича Шереметева.
– Дочь Бориса Шереметева? Знавала я твоего отца, знавала!.. Верным слугою, говорят, он был моему покойному мужу Петру, в графы его государь произвел. А тебя как звать?
– Натальей, государыня-матушка.
– Зайди ко мне в келью, поговорим. Хоть и непоздоровилось мне, потому и рано ушла из церкви, а все же я рада тебе, графиня Наталья…
– Земной поклон, матушка-царица, тебе за ласку! – И графиня Наталья Борисовна, до земли поклонившись царственной инокине, пошла за нею в келью.
Только недавно вернулась царица-инокиня в Москву из заточения.
В Новодевичьем монастыре для нее отведены были самые лучшие кельи, ей воздавали царские почести и называли теперь не старицей Еленой, а великой государыней Евдокией Федоровной.
Немало горя и несчастья перенесла царица Евдокия, в иночестве Елена. Она росла и развивалась в терему; ее отец, боярин Лопухин, и мать были людьми старого закала, придерживались старины и косо смотрели на разные новшества, которые со времен царя Алексея Михайловича стали «из неметчины» проникать в Россию. Красива была Евдокия Лопухина: статная, полная, белая, с румянцем во всю щеку, с ясным взором, с соболиными бровями, с косами чуть не до пят, так что все сулили ей большое счастье и знатного жениха. И действительно, вдова царя Алексея Михайловича Наталья Кирилловна выбрала красавицу Дуню в жены своему державному сыну Петру.
Крепко, сердечно полюбила Евдокия Федоровна своего мужа царя, этого чудо-богатыря! В первое время и он был нежен и предупредителен с красавицей женой. Но это продолжалось недолго: вскоре он стал по целым неделям, месяцам оставлять ее скучать в одиночестве, отчасти будучи занят делами правления и задуманными им реформами, а отчасти под влиянием своего увлечения Анной Монс, с которой он познакомился в Кукуй-слободе.
Скучала царица Евдокия Федоровна. Но вот ей на радость и на утеху родился сын; Алешенькой его назвали в честь почившего деда, царя Алексея Михайловича. Стал он расти, но не затихла скука в сердце его матери; нет, рядом с нею стала развиваться и ревность.
«Не любит меня царь-муж, не любит; видно, краше да милее себе нашел, а я не нужна ему стала. По месяцу и больше в глаза не вижу Петра. Разлюбил он, разлюбил. А я ли его не любила, я ли не голубила? И вот плата за мою любовь, за мою ласку. Ему новшества разные нужны да диковинка заморская, а не жена», – думала молодая царица.
Со слезами встречала она супруга и упрекала его за частые отлучки. Хмурился Петр, слушая упреки жены; не по нраву ему это было; он совсем охладел к Евдокии Федоровне и опять покинул ее.
Напрасно останавливали Петра царица-мать и молодая жена.
– Не к тому я призван, государыня-матушка, чтобы дома сидеть сложа руки: меня ждет большая работа, большая ломка. Прости и благослови сына на великий труд! – прощаясь с матерью, проговорил Петр, а к своей молодой жене обратился с такими словами: – Ни слезами, ни попреками меня ты не остановишь, а только озлобишь больше.
Проходили недели, месяцы, а царь Петр все был в отлучке. Слезливыми письмами звали царица-мать и молодая жена; Наталья Кирилловна настоятельно требовала его возвращения, а Евдокия Федоровна умильно присоединяла и свои просьбы.
«Государю моему радости, царю Петру Алексеевичу, – писала молодая царица. – Здравствуй, свет мой, на множество лет! Просим милости, пожалуй, государь, буди к нам не замешкав. А я при милости матушкиной жива, женушка твоя Дунька челом бьет».
А тут шепнули царице Евдокии Федоровне, что у царя Петра на стороне есть другая жена, «немка Монсиха», и невенчанная, и это разожгло ревность в сердце молодой царицы.
Когда приехал Петр, она встретила его с большими упреками и большими слезами. Произошла ссора, и следствием этого было то, что Евдокия Федоровна угодила в монастырь, была насильно пострижена и стала не царицею московской, а монахиней Еленой. Вместо пышных царских хором очутилась она в убогой келье, одинокая, всеми забытая, всеми оставленная.
Тяжко ей было от этой жизни. Прежде времени состарилась Евдокия Федоровна. Потускнели у нее очи, пропал румянец с лица, щеки ввалились и ее красивые волосы сединой покрылись. И стала она думать о мести царю-гиганту.
Подрос царевич Алексей и стал бывать у матери в монастыре. Мать стала вооружать его против отца, но это повело лишь к гибели несчастного царевича Алексея. Погиб лютой смертью и красавец генерал Степан Глебов, к которому была неравнодушна царица, а ее самое под строгим караулом отправили в Ладогу, в Успенский монастырь. Тут она и прожила немало лет в тесной келье, под бдительным присмотром до дня кончины императора Петра Великого. С воцарением императрицы Екатерины I бывшую царицу перевезли в Шлиссельбург, а оттуда – в Москву, в Новодевичий монастырь.