Счастливым и довольным вернулся князь Меншиков в свой дом-дворец, находившийся на Васильевском острове.
– Ну, княгинюшка, радуйся и веселись, – весело сказал он своей жене, доброй и правдивой Дарье Михайловне.
Муж и жена представляли прямую противоположность: Меншиков был спесив, заносчив, крутого нрава человек, всю свою жизнь стремившийся к тщеславию и почестям, а его жена отличалась безмерною добротою и сердечностью и полным отсутствием гордости и тщеславия. Она была защитницей и заступницей тех, на которых обрушивался гнев ее властного мужа, и многих вызволяла из беды.
– Скажи, князь, чему радоваться? – с улыбкою спросила она теперь мужа.
– А тому, что скоро ты будешь царской тещей.
– Что? Что ты сказал? – меняясь в лице, воскликнула княгиня.
– Говорю, что ты будешь тещей государя. Государыня дала свое согласие на брак царевича Петра с нашей Марией.
– Царевича Петра, ты говоришь? Да разве государыня объявила его своим наследником?
– Да, да… Государыня сильно больна, безнадежна, и я с Остерманом и другими так устроил, что императрица объявила наследником престола великого князя Петра Алексеевича.
– Что же, это хорошо: царевич Петр – законный наследник; ему и подобает царем быть. Только вот что я скажу тебе, князь: в браке царевича Петра с нашей дочерью я не вижу никакого счастья.
– Как так?
– Да так: у тебя, Александр Данилович, и так врагов немало, а тогда будет еще более. Да и не пара наша Маша царевичу, не пара: и характером они не схожи, и возрастом различны: ведь царевич-то – еще отрок, а наша Маша – чуть не невеста на выданье!
– Не пара? Да ты с ума сошла! – крикнул на жену Меншиков.
– От твоих затей, князь, того и жди, что с ума сойдешь. Ох, Александр Данилыч, погубишь ты себя и нас, неповинных, погубишь! Остановись, князь, остановись!.. И то ты далеко зашел… смотри не оступись. Если себя не жалеешь, то хоть детей-то пожалей! За них я скорблю. Деток наших неповинных не губи, земно о том прошу тебя, князинька! – И, горько плача, Дарья Михайловна опустилась на колена перед своим непреклонным мужем.
– Не прекословь мне, Дарья! Ты знаешь мой нрав. Дело решено, и чего я захочу, то и будет; пятиться назад я не горазд… напролом вперед иду, – грозно проговорил Меншиков и вышел из горницы.
Но кто же был этот Меншиков, откуда он взялся? Как он попал в любимцы Петра Великого, умевшего выбирать людей?
Этот «полудержавный властелин» и баловень счастья, «дитя моего сердца», как называл его великий Петр, был родом из крестьян; по одним сказаниям, он – русский, православный, пришлец из Литвы, где будто жил его отец, по другим источникам – уроженец Волги.
По общему мнению, составившемуся еще при жизни Меншикова, он происходил из простолюдинов, и в этом отношении составлял в ряду государственных русских лиц замечательное исключение, олицетворявшее стремление Петра создать новых деятелей, не связанных с общественными преданиями старой Руси.
Родился Меншиков в царствование царя Алексея Михайловича, в 1674 году. Его отец был бедным простолюдином. Когда Александр подрос, отец отдал его к одному московскому пирожнику, и Алексашка, как в то время называли Меншикова, стал с лотком разгуливать по Москве златоглавой и выкрикивать: «Пироги хороши, горячи, с пылу с жару – денежку за пару!» Алексашка был шустрый мальчишка, большой балагур, говорил с прибаутками, выкидывал остроумные шутки и этим приобрел себе много покупателей. Не так вкусны были его пироги, как веселы и остры его прибаутки и балагурство. Как-то раз ему пришлось идти мимо дома иностранца Лефорта, в то время уже близко стоявшего к будущему великому преобразователю России, знакомившего Петра Алексеевича с бытом и военным устройством Запада. Алексашка не пожалел своего горла и стал громко выкрикивать свои прибаутки. Лефорт сидел у окна; забавник мальчишка заинтересовал его; он позвал его к себе в комнату и спросил:
– Ты с пирогами?
– С пирогами, ваша милость. С пылу с жару – денежку за пару! – бойко ответил мальчишка.
– А что ты возьмешь за весь лоток с пирогами? – улыбаясь, спросил Лефорт.
– Пироги продажные, а лоток не продажный.
– Нет, ты продай мне лоток с пирогами.
– Вы, господин, пироги купите, а лоток зачем вам?
– Нужен, если покупаю.
– Не продажный; продай вам лоток, вы, пожалуй, сами пойдете пирогами торговать, а от этого будет и хозяину моему убыток, да и мне не барыш, – не моргнув глазом, проговорил Алексашка.
Лефорт расхохотался:
– Ты, мальчишка, мне понравился. Как тебя звать?
– Поп крестил, Алексашкой назвал.
– Хочешь у меня служить, Алексашка?