– И не надо, не говори… Делай как знаешь, мешать тебе я не буду, а за детей молиться стану, чтобы их Бог избавил от несчастья.
– Вот и давно бы так! Завтра Иван хотел приехать. Ты ведь знаешь, он за Наталью Шереметеву сватался. Вчера был в доме у невесты и получил ее согласие.
– Вот этому я порадуюсь. Графиня Наталья Борисовна – примерная девица, тихая, скромная. Рада я за Иванушку, вот как рада. Счастлив он будет с графиней Натальей. Она сумеет остановить его от кутежей и попоек.
– Дурак твой Иван, большой дурак! Ему в руки само счастье плывет, только бери, не ленись. Государь так к нему привязался, что не расстается с ним. Захоти только Иван, так первейшим человеком в государстве стал бы. Ведь государь его во всем слушает, как Иван скажет, так тому и быть. Он всех министров мог бы в руки забрать.
– У Иванушки хорошая душа, добрая, он не честолюбив, – перебивая мужа, проговорила княгиня.
– Весь в тебя: такой же мямля, бессребреник, и немало труда стоит мне влиять на него там, чтобы он перед государем в нашу руку работал, чести и могуществу нашего рода способствовал. И ведь бьюсь я, бьюсь, а толка пока от этого немного. Ну да оставим говорить про это!.. Авось я все-таки переломлю Ивана. Ступай, пошли ко мне Катю: мне надо с нею побеседовать.
– Сейчас пошлю.
Княгиня Прасковья Юрьевна вышла, и спустя немного в горницу к отцу впорхнула Катя.
Она была очень красива и стройна и получила довольно хорошее по тому времени образование; она очень долго жила в Варшаве у своего дяди князя Григория Федоровича Долгорукова и научилась там светскому обращению.
Едва она вошла в комнату отца, тот обратился к ней:
– Здравствуй, Катюша. Садись, будем говорить. Тебе известно, что к нам в Горенки на днях приезжает дорогой гость? Знаешь ли кто?
– Не знаю, папа, хотя по тем приготовлениям, которые происходят во всей усадьбе, могу думать, что гость будет важный, – несколько подумав, ответила княжна.
– Государь к нам приедет, – самодовольно улыбаясь, проговорил Долгоруков.
– Как! Неужели? – с удивлением воскликнула княжна.
– Да, да. Его императорское величество дал слово быть у нас в усадьбе.
– Это для нас – большая честь, – как-то холодно проговорила княжна Екатерина.
– Я думаю! А вот послушай, что я стану говорить. Скажи, ты счастья себе желаешь?
– Кто же не желает, папа?
– От тебя теперь зависит получить большое-большое счастье!
– Что же для этого надо мне сделать?
– Постарайся понравиться государю. Понравишься ему, он на тебе женится, и ты станешь императрицею… Поняла ли?
– Конечно, поняла! Но, папа, не вышло бы с нами то, что случилось с Меншиковыми!
– Не бойся, Катя, я поведу дело совсем по-другому. Ты только постарайся понравиться государю.
– Понравиться… А если я не понравлюсь?
– Уж если государь хотел жениться на Марье Меншиковой, то тебе-то и сомневаться незачем: ведь ты много красивее и милее ее.
– Но ведь я старше государя.
– Это ничего не значит! Да разве у тебя нет желания быть императрицей?
– Откровенно скажу, нет.
– Да ты с ума сошла?! – с неудовольствием проговорил князь. – Ведь это такое великое счастье! Подумай сама только!.. Ведь ты станешь повелительницей величайшей в мире страны!.. А богатство, а власть, а могущество!.. Ведь все станут преклоняться перед тобой, и если повести дело с умом, то и себя, и всех нас прославить можешь! Это ли не счастье?! Да ведь не понимать этого – значит быть круглой дурой!.. Я даже представить себе не могу, как всего этого не понимать возможно!..
– Разубеждать вас я не буду, так как все равно вы не послушаете меня. Противиться тоже я не буду, потому что вы все же поставите на своем, но скажу вам, что в этом неравном браке я вижу не счастье, а большое, большое несчастье…
– И ты про несчастье заговорила? Да что вы с матерью, сговорились, что ли, пугать меня каким-то несчастьем? Где оно? Откуда вы видите его?
– Ах, папа, папа, вы заблуждаетесь!
– Благодарю покорно! Уж ты учить меня вздумала? Живучи в Польше у дяди, ты, видно, научилась там польским манерам? Но – нет! – твои наставления я слушать не хочу! – закричал на дочь рассерженный князь.
– Я не понимаю, папа, на что вы гневаетесь? Ведь я сказала вам, что из вашего повиновения и воли не выйду. Вы желаете, чтобы я старалась понравиться государю-мальчику, приняла меры к тому, чтобы увлечь его, и я буду стараться, но что из этого выйдет, я не знаю, только думаю – мало хорошего…
– Ну, это мы увидим, увидим! А теперь ступай. Только прошу не забыть моих слов и готовиться к приезду государя! – уже совершенно раздражившись, закончил князь Алексей Григорьевич.