Маруся отодвинула засов и отворила ворота. Она не ошиблась: у ворот стоял «ласковый» офицер, вступившийся за нее на улице.
Это был Левушка Храпунов. Прогуливаясь по Тверской, он случайно стал свидетелем, как полупьяные парни напали с пошлыми любезностями на проходившую с базара Марусю, вступился за девушку и наказал озорников, ударив их плашмя своей саблей. Необычайная красота Маруси произвела на Храпунова сильное впечатление; ему непременно захотелось узнать, кто эта девушка, и познакомиться с нею; он разглядел, в какие ворота юркнула красавица незнакомка, и, разделавшись с озорниками, поспешил к тем же воротам.
Проходя глухим переулком, Храпунов встретил какого-то горожанина и спросил его:
– Ты, добрый человек, не здешний будешь?
– Здешний, ваша милость, в этом переулке у меня есть домишко, – ответил ему горожанин.
– Так ты, наверное, знаешь, кому принадлежит этот домишко и кто в нем живет? – И Левушка показал на Маринину хибарку.
– Как не знать, господин честной. В этой хибарке живет колдунья, Мариной ее звать, и она как колдунья и гадалка и-и как славится!
– Что же, она одна живет?
– С внучкой.
– Это не та ли такая красавица девушка, так чисто одетая, что сейчас в ворота вбежала?
– Она и есть, господин честной… Точно, колдуньина внучка с лица куда красовита. Одно слово, загляденье девка.
– А как ее звать?
– Марусей, сиречь Марьей… Но мы все ее русалкой называем. Уж очень она на русалку походит, особенно как свои косы распустит, что до самых пять доходят! Наденет на себя белый сарафан, распустит волосы, ну как есть настоящая русалка.
– Спасибо, добрый человек, за сообщение, я пойду к колдунье. – И Левушка направился было к жилищу Марины.
– Ой, не ходи, господин честной, не ходи! Опутает тебя старая колдунья со своей внучкой-русалкой, околдует тебя… Лучше не ходи! – предостерегал Храпунова горожанин.
– Ни колдуний, ни русалок я не боюсь, – с улыбкой ответил Левушка и направился к воротам Марины.
– Эх, молодость, молодость! И до чего она доводит: ради красивой девки в колдуньино логовище пошел, – посматривая вслед Храпунову, с соболезнованием проговорил горожанин.
– Бабушка, вот этот господин спас меня на улице от озорников, – поспешно сказала бабке Маруся, показывая на вошедшего к ним во двор Храпунова.
– Спасибо тебе, господин офицер, большое спасибо, что внучки моей не дал в обиду! – низко кланяясь Левушке, проговорила Марина. – Если не побрезгуешь, то зайди в нашу хибарку!
– Очень рад, бабушка! Устал я, так хоть немного отдохну у вас.
Храпунов переступил порог жилища; оно ничем не напоминало, что в нем живет старая колдунья с молоденькой внучкой-«русалочкой».
Хибарка Марины отличалась большой опрятностью; не было там ни филина, ни черного кота – обычных атрибутов колдовства В красном углу на полке стояли иконы в серебряных окладах; перед ними теплилась лампада; стены были чисто выбелены, пол тщательно вымыт. Посреди горницы стоял резной дубовый стол, а по стенам широкие скамьи, покрытые сукном. Перегородка разделяла горницу на две половины. Во второй горнице было так же чисто, как и в первой; там стояли две кровати с чистыми пологами и со стегаными одеялами; на одной спала Марина, а на другой – Маруся; у нее кровать была покрыта атласным одеялом, а перина и подушки на лебяжьем пуху; тут же стояли и укладка, кованная железом, с нарядами Маруси, и поставец с посудой, в числе которой были серебряные кубки и братины.
– Как у вас хорошо, какой порядок! – осматривая горницу, с удивлением воскликнул молодой офицер.
– Уж какое хорошо!.. В убожестве живем, – скромно заметила Марина, усаживая нежданного гостя в передний угол, на почетное место, и обратилась к внучке: – Ну что же ты, хозяйка молодая, сидишь молча, гостя желанного не угощаешь? Собери-ка закусить гостю дорогому, а я схожу на ледник бражки да медка принесу. А может, винца желаешь, господин офицер? И винцо у нас найдется хорошее…
– Не хлопочи, Маринушка, пожалуйста, не хлопочи, – проговорил Храпунов.
– Ты знаешь, как и звать меня? – удивилась старуха.
– Знаю. Знаю также, как и внучку твою звать.
– Ты, ты знаешь, как меня звать? – удивляясь, спросила Маруся у Левушки. – Почему ты узнал, господин, как звать меня и бабушку?..
– А я – колдун, всезнайка, – засмеялся Храпунов.
– Тебе, батюшка, наверное, кто-нибудь из наших соседей сказал. Ведь так? Чай, меня колдуньей старой называли, а внучку – русалкой?
– Так, так.
– И после таких слов ты в нашу убогую хибарку войти не побоялся? Смел же ты, господин!
– Таким уж уродился.