Александр сохранил за собой и звание великого маршала, назначив бальи И. Л. Голенищева-Кутузова своим заместителем на этом посту.[53] Историки, приписывающие Александру I роль главы Ордена, упускают из виду то, что все сделанные им перестановки и назначения основывались на его приорских, маршальских и императорских полномочиях, а не на «волевом» взятии всей власти в свои руки.
Другие авторы, напротив, усматривают первый признак высочайшего неблаговоления к Ордену в том, что Александр провозгласил себя «лишь» протектором и не стал домогаться магистерства. В этом же духе рассматривается утверждение Александром I императорского титула (18 апреля 1801 года) и государственного герба (26 апреля) без каких-либо госпитальерских элементов. Но ни один акт не устанавливал потомственного права российских, монархов на какое-либо (тем паче главенствующее) место в Ордене. Должность главы мальтийских рыцарей оставалась выборной. К тому же члены орденской администрации (даже русские и православные) понимали, что повторять благочестивый трюк со стихийными выборами магистра (как это было в 1798 году) немыслимо; что члены западных приоратов не подадут голоса за некатолика, по крайней мере за второго некатолика подряд; что форсировать «экуменизацию» Ордена нельзя и апеллировать к этому процессу рано; и наконец, что передача магистерства от немонаха к немонаху, превратив исключение в норму, подорвала бы устои Ордена.
Летом 1801 года в составе Священного совета не было ни одного обетного рыцаря и только один католик-мирянин (бальи герцог де Серракаприола). Это не помешало совету на заседании 20 июля 1801 года со всей определенностью заявить о том, что Орден является религиозной организацией в юрисдикции Ватикана.
Немаловажно и то, что Священный совет 1801–1803 годов унаследовал от Павла I почтение к изначальным орденским традициям, но отнюдь не готовность к конфессиональным экспериментам.[54] Поэтому, стремясь восстановить легитимный режим в Ордене, члены совета с легкостью решали канонические проблемы, выводя Российский некатолический приорат на периферию госпитальерских организаций. 5 ноября 1802 года, в частности, совет принял решение, исключавшее приорат из сферы действия общеорденских статутов. Отныне эта ветвь орденской корпорации стала существовать на основании учреждающего акта 1798 года и отдельного регламента, который должен был быть одобрен императором.[55] По сути дела, это было реализацией описанного выше плана нунция Литты, но с одним существенным изъятием: приорат не был выделен из орденской структуры, из «тела» Ордена; реформа его внутренней организации не освободила рыцарей-некатоликов от послушания общеорденской иерархии — от подведомственности великому магистру, Священному совету, их представителям и так далее. Так, некатолический приорат не имел права самостоятельно решать вопросы о назначении командоров (даже на родовые командорства) и принимать в свой состав новых кавалеров.
Тяжелая политическая ситуация не позволяла собрать воедино рассеянных по Европе рыцарей для проведения генеральной ассамблеи, уполномоченной совершать избрание нового великого магистра. Признавая это, Священный совет предложил в порядке исключения упрощенную процедуру: приораты по всей Европе называют кандидатов на пост великого магистра, а окончательный выбор предоставляется папе римскому. Подчеркивалось, что кандидаты должны быть католиками и принадлежать к числу обетных рыцарей.[56]
Замечательно, что позиция Священного совета плохо согласовывалась с воззрениями Александра I, настаивавшего на выборах в Санкт-Петербурге. Империя добивалась одного, Орден — другого.
Предложенный Священным советом способ выбора главы Ордена был принят приоратами[57] и папой. Без большого сопротивления с ним смирился и Александр I. В сентябре 1802 года Пий VII избрал на пост великого магистра бальи Бартоломео Русполи. Получив известие об этом, Священный совет в Санкт-Петербурге заявил о сложении своих полномочий перед новым предстоятелем.[58] Однако Русполи, полагая ситуацию в Ордене слишком тяжелой и невыгодной, отказался от магистерства.[59] Повторный выбор Пия VII, обнародованный в бреве от 9 февраля 1803 года, принес сан великого магистра кандидату, предложенному российскими иоаннитами — бальи Джованни Баттиста Томмази. Избранник принадлежал к числу мальтийских ветеранов. Непосредственного участия в «российско-орденских» событиях он непринимал.
54
Поиски духовного единства поверх конфессиональных барьеров оказали огромное влияние на религиозную жизнь русского общества (и, в частности, Императорского двора) при Александре I. Однако эти мистические искания, как правило, не получали церковного, ортодоксального оформления (коего Павел I по крайней мере пытался достигнуть) и не искали опоры в таких консервативных институтах, как Державный орден.
55
Idem, р. 74–75. В оригинальном тексте: «Le Venerable Prieure Russe recevra un Reglement approuve par S, M, I.», что можно толковать трояко — или как указание на то, что с этого момента правила, уже установленные Павлом I (который одним и тем же актом даровал их приорату как великий магистр и подтвердил в своем императорском качестве) получают в приорате новую, исключительную силу, не стесненную требованиями статута; или же как указание на то, что для приората предполагается разработать новый регламент, который должен будет пройти апробацию у императора; или же, наконец, как простое упоминание Александра I в качестве главы приората, получающего полномочия ведать внутренним порядком. Решение Совета, безусловно, не подразумевает и не допускает никакого выведения «павловской» ветви Ордена из общеорденской юрисдикции в российскую императорскую — хотя бы потому, что это прямо противоречило бы учреждающему манифесту 1798 года. Но выделение младшего Российского приората в «особую правовую зону» внутри Ордена не противоречило статье XVII конвенции 1797 года, согласно которой «все Члены Мальтийского Ордена равно повинны исполнять точно обязанности свои по Статутам». Речь шла только о введении центральными властями Ордена «частного статута».
57
Исключение составили четыре испанских приората, в результате интриг королевского правительства отторгнутые от Ордена, то есть юридически уничтоженные в январе 1802 года. Великие приораты Рима, Пизы и Ломбардии приняли план Священного совета, но передали свое право выдвижения кандидатов папе.
59
Выяснение вопроса о магистерстве Русполи затянулось, поскольку он находился в Шотландии. Русполи принадлежал к Римскому приорату, и, избирая его, Пий VII пользовался голосом, предоставленным госпитальерами Рима. Именно поэтому Русполи официально упоминался (кардиналом Коксальви и другими) как кандидат Римского приората; это подчеркивало принятие Ватиканом плана, разработанного рыцарями в Санкт-Петербурге. Однако формально это не сопровождалось признанием самого «павловского» Священного совета, так как это означало бы косвенное признание магистерства Павла I.