Совершенно определенно задачи новой организации в России сформулировал автор «заказанной» Павлом трехтомной «Истории Ордена Св. Иоанна Иерусалимского» А. Ф. Лабзин. «Предмет рыцарей, — заявил он в предисловии, — был противоборствовать злу… но когда зло восходило до толь высокой степени как в наши времена? Какой народ, по справедливости, более мог быть почтен неверным, как не та мятежная нация, которая… восстала противу всякой веры, восстала противу всех законов, противу всех общественных связей; по кружению умов в разное время повелевала быть и не быть Богу» (речь — о культе Разума, Верховного божества, введенном Робеспьером. — Т. Ж.). Следовательно, заключает автор, война нового Ахиллеса (Павла I) с мятежной Францией «достойна добродетели древних рыцарей».[207]
Желая объединить монархические принципы с «рыцарским духом», Павел обменялся с Людовиком XVIII старейшими государственными орденами, послав ему и его приближенным орден Андрея Первозванного, а затем большие кресты мальтийского ордена и испросив для себя и сыновей старейшие ордена Франции — орден Св. Лазаря и орден Св. Духа.[208]
Рыцарские жесты русского императора произвели неоднозначное впечатление в Европе. Посланный от Прусского приорства в Петербург аббат Жоржель заметил, что по мнению многих европейцев, принятие Павлом звания гроссмейстера было ниже достоинства монарха, По выражению Жоржеля, «Павел думал, что звание великого магистра… ставило под власть русского императора цвет европейской знати и давало ему поэтому громадное влияние на политические дела…» Чего, как кажется Жоржелю, русские императоры всегда добивались.[209]
Правота аббата отчасти подтверждается массовым пожалованием новым магистром в командоры и кавалеры Мальтийского ордена эмигрантов и иностранцев, как состоящих на русской службе, так и просто нашедших политическое убежище в России. Иностранцев в списках мальтийских кавалеров оказалось едва ли не больше, чем русских. Среди имен, включенных в состав «великого приорства российско-католического» — принц Конде, гр. д'Авари, гр. де Лашатр, барон де Ларошфуко, виконт де Клермон, гр. де Сен-При, гр. Шуазель, дю Пэн, Гогенцоллерны, Вюртембергские, Мекленбургские, германский посол гр. Кобенцль, английский посланник Витворт, а также польская знать — Сапеги, Понятовские, Чарторыйские, Радзивиллы.
Подчиненной задачей Павла было, конечно, сохранение российского влияния в Средиземноморье в случае, если остров Мальта, захваченный Наполеоном, будет снова возвращен Ордену, а пока что, как выразился Жоржель, «государь… спасал от крушения рыцарскую корпорацию».[210] Собственные подданные имели о целях Павла смутное представление. Некоторым даже казалось, что Орден обосновывается в России, с тем чтобы здесь исполнить свое назначение «просвещения и воспитания» (госпитальеры со времен крестовых походов действительно приобрели репутацию всемирных «благотворителей»), что будет даже основана сеть учебных заведений, где в духе замкнутых корпораций под присмотром вывезенных с Мальты рыцарей будут воспитываться офицеры и дипломаты.[211]
И все же история Мальтийского ордена в России много богаче неудачных попыток использовать его для дискредитации и подавления революции во Франции. Продолжением ее стало самостоятельное бытование рыцарских традиций в среде русского офицерства после «расставания» с орденской символикой и организацией при Александре I.
Орденская организация в России, утверждавшаяся в 1797–1799 «на вечные времена», почти не претерпела изменений, хотя именно в связи с этим пришлось реформировать прежнее управление Капитула императорских орденов,
В двух учрежденных приорствах — католическом и российском основывалось сначала 20, а затем еще несколько десятков новых командорств с различным доходом — от 1 до 6 тысяч рублей ежегодно.[212] В каждом приорстве сохранялась традиционная для Ордена лестница должностей: канцлер, адмирал, фельдмаршал, казначей, герольды, шталмейстеры, церемониймейстеры, секретари, капелланы, «действительные» и «почетные» кавалеры и т. д. Но при этом Павел настойчиво старался связать орденскую организацию с военной службой. 15 февраля 1799 года были утверждены «Правила для принятия дворянства Российской империи в орден Св. Иоанна Иерусалимского». Несмотря на то, что право вступления в Орден гарантировалось «всякому дворянину» (§ 1), целью принятия признавалось все же — «доставление ордену защитников и воинов» (§ 5). Параграф 7-й «Правил» гласил, что Орден «как есть только военный и дворянский» требует от вступающих доказанного документами 150-летнего дворянства и налагает, кроме обычных для мальтийских уставов обязательств, обязательство «прослужить в воинской е. и. в. службе не менее 2-х лет для получения командорской степени»,[213] Право пожалования в «почетные» кавалеры Павел оставил не за капитулом Ордена, а за собой — для отличившихся в военной службе, даже если они не могли подтвердить дворянского происхождения рода.[214] Этой категории кавалеров разрешалось носить малый крест в петлице («крест благочестия и милости»), но «не употреблять без особого дозволения императора мундира российского приорства».[215]
207
(
208
Путешествие в Петербург аббата Жоржеля в царствование императора Павла I. Пер. С. Соболевского, ред. А. А. Кизеветтера, с. 86–87, 228–229. Это многотомное жизнеописание любопытно тем, что по времени создания приближено к описанным событиям и переработке не подвергалось.
211
212
Исторический очерк российских орденов и сборник основных орденских статутов… СПб., 1891, с. 361. Прилож., с. 379.