— Не жирно ли им будет? — поинтересовался я.
— Мы ведь хотим потом от них избавится мой царь, — пожал широкими плечами нубиец, — так что какая разница?
— Ну тут да, согласен, — не стал я спорить, — тогда ищи всех, кто этим промышляет, делай большие отряды грабителей, я хочу, чтобы о массовых расхищениях начали говорить все. Добытое сдавать сам знаешь кому, я его предупредил.
— Слушаюсь мой царь, — склонил он голову.
— Личные просьбы есть? У тебя? Твоих людей? — поинтересовался я.
— Если можно мой царь, я бы хотел себе взять в жёны одну девушку, но её семья против, — огорошил он меня, — я никто для этого Рода, голодранец по их мнению.
— «Ещё один Ромео на мою голову».
— Что нужно от меня?
— Просто повеление господина верховного визиря, — ожидающие он посмотрел на меня, — так они поймут, что я не сам по себе.
— Оно у тебя будет, — тяжело вздохнул я, — но поговорить бы тебе с Танини сначала.
— С писцом Его величества? — удивился он, — зачем?
— Просто поговори с ним о семейной жизни, — предложил я и он поклонился.
— Слушаюсь мой царь, — тем не менее послушался он.
— Тогда всё, держи меня в курсе событий.
— Конечном мой царь, думаю уже в следующем месяце появятся первые слухи о грабежах могил.
— Чем больше их будет и чем выше будет возмущение общественности, тем лучше, — кивнул я, — нужно чтобы пришли ко мне и потребовали разобраться с этим.
— Всё сделаю мой царь.
Я поднялся, он вслед за мной. Простившись с Неси, мы с Хопи покинули тёмные комнаты. Идя по освещённым коридором обратно, я поинтересовался у него.
— Чего говорят обо мне?
— Во дворце мой царь или вообще? — поинтересовался он.
— Начни с дворца.
— Все испуганы до ужаса, мой царь, — хмыкнул он, — кошка Его величества с который он разговаривает и сокол, они пугают людей, особенно тех, кто не знают кем на самом деле является Его величество.
— А те, кто знает? — улыбнулся я.
— Те напуганы ещё больше, мой царь, — он замолчал, подбирая слова, — ваша спутница и сокол ведут себя не как обычные животные и это сильно заметно.
— Что говорят в городе?
— Только хорошее, — тут же ответил он, — отмена многих обязательных трудодней, частый вынос хлеба и вина, простые люди любят Его величество.
— Ну тут немного нужно для их счастья, согласен.
— Ко мне обратился господин Небуави, просил, чтобы я узнал у Его величества о времени для встречи, — продолжил примипил, — я как понял, жрецы сильно хотят получить свою долю от добычи из Ханаана.
— Это да, все уши мне уже прожужжали про это, со всех сторон удочки закидывают, ладно скажи ему, приму их послезавтра, после обеда.
— Я передам мой царь, — склонил тот голову.
— Что с Пенре?
— Удивлён, растерян, но включился в работу, — кратко сказал он, чтобы не распространятся при всей охране, — Его величество сразу узнает, как будут результаты.
— Хорошо, — я прикрыл глаза, — тогда на этом всё, охрану можешь убрать из комнаты.
— Слушаюсь мой царь.
Когда мы вернулись в мои личные покои я посмотрел на Бастет.
— Я в твоём распоряжении дорогая.
— Раздевайся Первожрец, — ехидно ответила она, спрыгивая с кресла и превращаясь в свою человеческую форму с головой кошки.
— Завтра я об этом точно пожалею, — ответил я, смиренно снимая с себя набедренную повязку.
Глава 6
Всё произошло именно так, как я и думал. Утром было больно, ломило всё тело, сам я удовольствия не получил, но хотя бы Бастет осталась явно довольной и то ладно. Как говорится, не для себя старался.
С трудом позавтракав и приняв ванны, я вспомнил, что ещё одно дело у меня не было закрыто и сделать я его должен был сам. Приказав послать гонца к Яхмосу Пен-Нехебету, чтобы он прибыл во дворец, как только сможет. Тот появился уже через час, и мне доложили о его прибытии, когда я с помощью Хейры одевался.
— Идём, — я опёрся на руку Хопи, который не первый раз видел моё такое состояние.
В зал приёмов я с трудом, но доковылял сам, с большим облегчением упав на трон, даже не стараясь сидеть ровно, как это было принято у фараонов. Поза Осириса — колено к колену, спина ровная, а руки на плечах крест-накрест. Я сел так, как было удобно в моём текущем состоянии и выглядело это пусть весьма небрежно, зато мне стало легче.
— Я рад видеть тебя Яхмос, — обратился я к коленопреклонённому старику, которого сопровождали десяток других людей, явно из его рода.
— Мои глаза радуются, видя Его величество живым и здоровым, — ответил он.
— Моя душа скорбит по потере моей любимой жене Сатии, — продолжил я, — как и по неродившемуся ребёнку.