Теперь он хорошо знал, что означают слова «томление духа». Это когда все из рук валится и приходится тратить несметное количество сил, чтобы выглядеть озабоченным политикой и экономикой, а на самом деле хочется только одного — увидеть ЕЕ. Прямо сейчас, в данную секунду! Потому что иначе все ни к чему. Незачем было занимать трон, незачем было начинать всю цепь преобразований, незачем заботиться об империи… Ибо заботиться об империи значит только одно — заботиться о НЕЙ. А такой заботы он лишен напрочь!
И пропади она пропадом, вся эта политика! С экономикой в придачу… Ржавый болт им в котловины!
Честно говоря, он даже начал понимать самоубийц. Ибо иногда и в самом деле жить попросту не хотелось.
Как жить, если ты распоряжаешься целой галактической державой, но не властен над одной хрупкой женщиной?
Впрочем, властен, конечно! В твоих силах стереть ее в порошок, превратить жизнь в череду мучений, оставить жену без мужа… Нет, не властен. Потому что никогда так с НЕЮ не поступишь!
Но в один из дней ему стало просто невмоготу. И он вызвал к себе Найдена.
— Мне нужны парик и борода.
— Когда, твое величество?
— Прямо сейчас!
Он боялся, что если поиски театрально-шпионского реквизита займут какое-то время, он передумает.
Прямо сейчас, конечно, не получилось — в публичные дома Осетр отправлялся, замаскировавшись только усами, — но через час затребованный реквизит лежал у него на рабочем столе.
— Какие будут еще приказания, твое величество?
— Никаких… Свободен!
Однако Найден и шага не сделал в сторону двери.
— Означает ли, что твое величество снова инкогнито собрался за пределы дворцовой территории?
— Означает. Но это тебя не касается. Охрана мне на сей раз не нужна. И секретарь-эвакуатор — тоже.
— Прекрасно понимаю… Но каким образом твое величество незаметно выберется из дворца?
Найден был прав.
С париком и бородой на физиономии император в одиночку добрался бы только до первого караульного. А без маскировки — до стоянки глайдеров. Потом бы неизбежно начались вопросы. «Почему вы собрались лететь без охраны, ваше императорское величество?»
Конечно, его бы в конце концов выпустили, но слишком много людей задумалось бы, за каким дьяволом император покидал сегодня дворец неофициальным путем безо всякого сопровождения, не взяв с собой даже личного секретаря Барбышева, как обычно. Ни к чему эти размышления!
— Хорошо, согласен. Будешь сопровождать меня и на сей раз.
— Опять к проституткам?
— Проститутки перебьются! — позволил себе грубость Осетр. И быстро добавил: — Только не спрашивай ничего.
— Слушаюсь, твое величество! Отправляемся прямо сейчас?
— Да.
— Тогда мне нужно пять минут. Как обычно, взять оружие.
Осетр скривился.
На такое — и с оружием?! Анекдот! Фарс! Позорище, ржавый болт мне в котловину!
— Не надо оружия, Найден!
— Надо, твое величество!
И опять он был прав.
Не стоит быть настолько легкомысленным…
— Хорошо, пять минут у тебя есть. Да и мне требуется переодеться.
Через пять минут Найден, ощущая под мышкой кобуру с парализатором, сопроводил переодетого в не слишком приметную штатскую одежду императора на стоянку глайдеров.
Вопросов со стороны караульных, естественно, не последовало. Как обычно, отдали честь — и только…
— Возьмем машину без императорской символики.
— Есть, твое величество! К проституткам мы всегда без символики летали. Она им ни к чему. Разве лишь та, что на купюрах…
— Перестань!
Сегодня слово «проститутки» почему-то коробило Осетра. Этак скоро крышу снесет…
Когда погрузились в кабину глайдера, Найден спросил:
— Что мне сообщить диспетчеру? Куда летим? С какой целью?
— В столицу. Для выполнения задачи, связанной с государственными интересами. Не ИскИново это дело!
Осетру показалось, что Найден усмехнулся. Но когда император скосил на бывшего эвакуатора глаза, лицо Найдена оставалось совершенно невозмутимым.
Тот связался с диспетчерской службой и совершил все переговорные действия, связанные с обеспечением безопасности. После чего поднял глайдер в воздух.
Залитые светом Чудотворной луга и лесопарки, отделяющие Петергоф от Петрограда, стремительно уносились за корму, но Осетру казалось, что машина еле-еле ползет. Чтобы хоть как-то справиться с собственным нетерпением, он принялся прилаживать к физиономии бороду.
— Тебе идет, твое величество, — одобрил Найден, кинув взгляд на императора. — В старости будешь весьма импозантным… Где приземляемся?
Сетевой агент еще два дня назад отыскал блог княгини Стародубской в мамском сетевом сообществе столичной планеты, и Осетр знал время, когда молодая мамаша выходит гулять с ребенком, и место, где они совершают моцион.
— Поблизости от парка Челюскинцев. Это северная часть города.
— Знаю. — Найден все-таки не сдержал усмешки. — Там и в самом деле нет публичных домов…
— Перестань, я сказал!
— Уже перестал, твое величество! — Найден изобразил на физиономии испуг.
«Не слишком ли я много ему позволяю?» — подумал Осетр. И тут же забыл о Найдене, отправившись мыслями в ближайшее будущее.
Внизу потянулись кварталы Петрограда — где ажурно-воздушные, где приземистые. Город был красив, но сейчас эта красота совершенно не трогала Осетра. Им овладело какое-то лихорадочное нетерпение.
Через десять минут глайдер аккуратно приземлился у западной границы парка Челюскинцев.
Осетр напялил на голову парик.
— Тебе со мной лучше не ходить!
Найден покривился, но отчеканил:
— Как прикажешь, твое величество! Но если…
— Никаких «если»! Я пойду один!
— Как прикажешь…
Дверца дематериализовалась, и Осетр выбрался наружу.
— На сей раз точно никто не признает в твоем величестве росского императора, — сказал ему в спину Найден.
— Вот и прекрасно! — ответил Осетр. — Я и прежде не стремился себя афишировать.
«Главное, чтобы она признала, — подумал он. — А до остальных мне сейчас нет никакого дела!»
Волнение нарастало. Душа пела. Сердце в груди спотыкалось. Зато ноги несли по песчаным дорожкам, как по воздуху.
А потом Осетру вдруг показалось, что сегодня ее в парке не окажется.
Ребенок вдруг простудился — ведь дети так часто простужаются! — и она сидит дома, отменив прогулку. Нервничает, суетится вокруг детской кроватки, озабоченно разговаривает с семейным врачом…
Навалилась жуткая тоска. Та самая, из которой рождались рифмованные строчки.
Следующие пять строк родиться не успели — Осетр увидел ЕЕ.
Она сидела в том самом месте, о котором писала в своем блоге, на деревянной скамейке, украшенной фигурками коротконогих бородатых гномов. Но сидела не одна. Компанию ей составляли еще две женщины, и Осетр испугался, что это служанки. Однако рядом со скамейкой висели в воздухе три детские коляски, и от души отлегло.
Оставалось дождаться, пока занятые разговором мамаши распрощаются и отправятся по домам.
Осетр глянул на браслет.
Оставалось подождать десять минут — в блоге княгини Стародубской было поминутно расписано, когда она начинает и заканчивает прогулку.
Эти минуты тянулись как сто веков.
Осетр стоял за стволом толстенного дуба и ждал.
Найден, конечно, мужик хладнокровный, но ведь ответственность за императора любого лишит хладнокровия. Пусть император — и «росомаха»… Припрется, не дай бог! Эвакуатор, ржавый болт ему в котловину!
Наконец мамаши поднялись со скамейки, поцеловали друг друга в щечки, вцепились в ручки колясок и разошлись в разные стороны.