Глава тридцать первая
Сегодня снова предстояло провести с Дедом совещание по подготовке очередного заседания Совета безопасности.
Пора заслушать премьер-министра: как движется внедрение в производство «улиток Комарова».
Однако сразу после завтрака с императором по закрытому каналу связался глава имперского разведывательного управления князь Петр Афанасьевич Белозеров.
— Ваше императорское величество, — сказал он после обоюдных приветствий. — Засекин-Сонцев как-то передал мне приказ о поисках вашей матери, графини Елены Шуваловой.
Сердце Осетра ухнуло в самый низ живота.
Неужели?..
— Да, князь, я давал такой приказ советнику.
— Мы отыскали вашу матушку. Судя по полученной информации, графиня Шувалова в настоящее время находится на территории Великого Мерканского Ордена, планета Саммерсити. Это в системе звезды Кантор, неподалеку от границы Ордена с Фрагербритским Союзом. От наших границ — весьма неблизко, и прежде до Саммерсити, без открытого вторжения на территорию ВМО, было не добраться. Однако боевые корабли, оборудованные «иглой Комарова», способны скрытно достичь необходимого района.
Первым желанием Осетра было немедленно отдать распоряжение об организации спасательной экспедиции. По принципу той, что предприняли они с каперангом Приднепровским к Дальнему Алеуту.
Однако через пару мгновений он вспомнил: «“Росомахи” никогда никуда не опаздывают».
— Информацию легко было добыть, ваша светлость?
Князь Белозеров понимающе кивнул:
— Я бы не сказал. Один наш человек на Саммерсити провалился, другого едва не разоблачили, но он сумел, сменив имя, перейти на проживание по другой легенде. Хотя, если будут тщательно искать, раскроют. Правда, у них нет его генетического кода, так что сканерами агента не обнаружишь.
— С агентом все понятно, — нетерпеливо сказал Осетр. — Более важно совсем другое… Я не удивлен, что моя мать оказалась в руках у мерканцев. На месте Вершителя Бедросо я бы непременно попытался обрести такой козырь против своего противника. Но как Офис Добрых Дел допустил, чтобы мы ее нашли? И почему позволили нашему агенту передать нам информацию? Если утечка допущена преднамеренно, то возникает вопрос: с какой целью?
— Вы полагаете, что это не просто прокол в работе мерканских спецслужб, ваше императорское величество?
— Есть такое подозрение, Петр Афанасьевич. И мы должны понять, с какой целью это проделано.
— Надо поразмыслить. — Взгляд главы ИРУ слегка затуманился. — На первый взгляд, понятно, почему мерканцы держат графиню подальше от наших границ. Чтобы у нас не было возможности добраться до заложницы. И если они допустили утечку информации о ее местоположении намеренно, это может означать, что они подозревают о наличии у росского флота «иглы Комарова», но достоверной информацией не обладают. Вот и решили устроить проверку. Если мы доберемся туда, значит, все ясно, у наших кораблей появились новые возможности. Вполне логичное объяснение.
— Совершенно с вами согласен, князь. Это, кстати, дает ответ и на вопрос: был ли академик Соболевский агентом мерканцев. Если бы они его завербовали, им бы наверняка стало известно об «игле». Уж такую-то информацию Соболевский точно продал бы. А значит, он все-таки был террористом-одиночкой.
— Насколько мне известно, никаких фактов о его связи с мерканцами так и не было выявлено… — Белозеров сощурился и вперил глаза в потолок, продолжая размышлять. — Бог с ним, с Соболевским! Мне вот какая мысль пришла в голову… А что если план Вершителя глубже. А что если он добивается, чтобы мы подумали именно так, как подумали. Они якобы не знают, что у нас есть новый способ передвижения по Галактике. В подобной ситуации мы должны — что?.. Мы должны непременно воспользоваться своим преимуществом и попытаться похитить заложницу. Чтобы лишить Бедросо козыря в рукаве. Но если за первой целью скрывается еще и вторая? Что если, прикрывшись проверкой, имеется ли у нас «игла Комарова, они все-таки расставляют совсем другую ловушку? С целью заманить в нее совершенно конкретного человека, убивая таким образом сразу двух зайцев.
— И кто же этот второй заяц? — спросил Осетр, уже догадываясь, куда клонит Белозеров.
— А это вы, ваше императорское величество! И вы, полагаю, сами прекрасно понимаете это.
Осетр стиснул под столом пожелавшие задрожать пальцы.
Конечно, он понимал. Все уже было, ничего нового придумать невозможно…
— Ситуация не новая, Петр Афанасьевич… Однажды меня уже пытались заманить в ловушку.
— Вы имеете в виду события на Дальнем Алеуте?
Оказывается, Белозеров знал о той спасательной экспедиции.
Впрочем, ничего удивительного. Такова его работа…
— Да, князь.
— Ситуация не новая, но от этого она не делается менее опасной.
Да, похоже не только Засекин-Сонцев хорошо изучил своего правителя, ржавый болт им всем в котловины! Но не вам, господа, решать, что мне делать и чего опасаться. Мы и сами с усами…
— Хорошо, Петр Афанасьевич. Я подумаю. Спасибо!
В глазах Белозерова явно засветилось сомнение, но выразить вслух его князь не решился. А Осетр прервал связь и задумался.
Думал император недолго.
Не дождутся они — диктовать мне свою волю! Ни господа росские государственные деятели, ни мерканские сайентологи!.. И если Тим Бедросо на самом деле намеревается с помощью графини Шуваловой угрохать сразу двух зайцев, то он добьется только того, что один из зайцев выйдет на охоту. И получит Вершитель в противники «росомаху» в заячьей шкуре!.. Но о Бедросо мы будем беспокоиться позже. А сейчас предстоит невидимая миру схватка еще с одним «росомахой!..
И он отправился в рабочий кабинет — подходило время встречи с Дедом.
Глава тридцать вторая
Когда князь Засекин-Сонцев появился на пороге кабинета, Осетр решил сразу взять быка за рога.
— Всеволод Андреич! Вы в курсе, что наши разведчики отыскали мою мать?
— Да, ваше императорское величество. Князь Белозеров уже сообщил мне об этом.
«И небось, прежде, чем мне», — подумал Осетр.
— Я должен лично отправиться на выручку моей матери.
Дед ничуть не удивился. Несколько мгновений раздумывал, потом сказал:
— Ты не перестаешь поражать меня, мой мальчик!
На сей раз Железный Генерал даже забыл о «величестве», сразу переведя разговор в плоскость отношений учителя и ученика.
Впрочем, он тут же вернулся к требованиям этикета:
— Простите, ваше императорское величество! Не могли бы вы убедить меня в правильности такого решения?
— Мог бы. — Осетр встал и прошелся по кабинету, собираясь с мыслями. — Во-первых, я как-то уже говорил, что считаю себя виноватым в судьбе моей мамы. И будет правильно, если именно с моим участием случится ее освобождение… Во-вторых, интуиция говорит мне, что предстоящая операция будет успешной. Думаю, вы, Всеволод Андреич, давно убедились, что интуиция меня прежде не подводила.
— Убедился, не скрою. — Железный Генерал покивал. — Но с какой стати вы решили, что вам будет везти бесконечно. Везение — такая штука, которая рано или поздно заканчивается.
— И тем не менее, я уверен, что мне и на сей раз повезет.
— Ну хорошо, ваше императорское величество… — Засекин-Сонцев побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Ваши личные интересы понятны. А как быть с интересами империи? Что мы скажем народу?
Осетр улыбнулся:
— Народу мы не скажем ничего.
Железный генерал снова побарабанил пальцами по подлокотнику:
— Хорошо, с народом ясно… Но что мы скажем вашему ближайшему окружению? Что росский император улетел в отпуск и неизвестно, когда вернется?
— Ближайшему окружению мы тоже ничего не скажем. За исключением нескольких наиболее доверенных лиц.
На сей раз Дед растерялся.
Это хорошо было видно по выражению его лица.
— Ничего не понимаю, ваше императорское величество! Вы же будете отсутствовать, а об этом скоро станет известно. Хоть мы и отменили балы, вам надо принимать участие в куче всяких приемов и встреч, вам надо проводить заседания Совета безопасности, наконец! Можно, разумеется, объявить о вашей болезни, но, на мой взгляд, это не лучший вариант в настоящее время. ВКВ только и ждет подходящего случая, чтобы поднять мятеж. И если вы заболели, у него может появиться довольно много дополнительных сторонников среди шатающихся. — Дед понемногу распалялся. — Вы хотите ввергнуть империю в гражданскую войну в такое время, когда мы еще не готовы? Мне казалось, ты стал достаточно мудрым, мой мальчик, чтобы не совершать подобных поступков. — Последние слова советник едва не выкрикнул.