– Государыня! – заглянула в подвал сенная девка – статная, рослая, черноокая, к Мефодию-кату неровно дышащая. – Государыня! Князь великий зовет по важному делу.
Сказав так, девица низенько поклонилась, бросив на мускулистого палача полный девичьего томления взгляд.
– Зовет? – Княгиня поднялась. – Ну, пойду… раз по важному. Мефодий, рыжего отпускай тоже – все, что нужно, узнала и так.
– Слушаюсь, моя госпожа.
Поклонился и кат, а Елена быстро вышла во двор и, поднявшись по каменным ступенькам крыльца, вошла в горницу.
Великий князь Георгий (для Еленки – Егор) – статный, с густыми светло-русыми локонами, небольшими усиками и бородкой, настоящий красавец – находился в горнице не один, а с архиепископом Симеоном, коего юная княгинюшка давно уже приручила, превратив в верного своего соратника. Симеон был умный, глупых людей Еленка терпеть не могла, хоть и использовала без всякой жалости.
– Вот и краса наша, солнышко! – Поднявшись с лавки, князь одернул длинный кафтан из темно-голубого шелка, какой носили только особы королевской крови, и, приобняв жену за талию, поцеловал ее в щеку, ничуть не стесняясь проявлять свои чувства даже и при архиепископе. За это, кстати, Елена его еще больше любила!
– Здрав будь, муж мой, – улыбнулась княгиня. – Почитай, с тобой спозаранку не виделись. А с вами, святый отче, со вчерашнего дня. Случилось что?
Елена, как и дражайший супруг ее, давно уже научилась не тратить зря время на разные условности, о деле говорила сразу, того же и от других требовала.
– Случилось. – Отец Симеон как-то нервно потрогал бороду. – Случилось. С Любека, от Феодора нашего, вестей нынче нет. А корабли в Нарву пришли – средь них четыре со многими мачтами. Договаривались ведь, чтоб с ними – и весть. Вот я и пришел – порассудить, покумекать.
По давней новгородской традиции, архиепископ, кроме духовных дел, еще и окормлял внешнюю политику, теперь уже не только новгородскую. Сделав Новгород своей северной столицей, князь Егор вовсе не рушил традиции, так что отец Симеон ведал и всеми шпионами, и тайными делами.
А Елена ему во всем помогала – в охотку! Вот и связь через многомачтовые суда – пока еще на Балтике редкие – она предложила, мол, так легче все проследить. И Федор, и многие другие соглядатаи – не только в Любеке, а и в прочих ганзейских городах – с каждым купеческим караваном весточку присылали. А ныне, что ж – ничего?
Егор пожал плечами:
– Вестей, что ль, у Федьки нету? Я ж, кажется, просил узнать…
– Послушайте, – вдруг всплеснула руками княгиня. – Давайте-ка все с самого начала начнем. Со вчерашних дел – я тут некоторых людишек, не в обиду сказано, по-новому допросила.
– Поди, в пыточной? – прищурился князь Егор.
Елена отвечала вежливо, с достоинством, как и полагается великой княгине:
– Ты, Егор, дурой-то меня не считай, ага! Я что, не понимаю? Ежели мне начать ноздри рвать или спину плетьми жечь, так я что угодно наговорю от боли да страха. Кнуту веры нет! Однако и пыточную можно использовать… когда у человека надежда остается. Тогда и пытать не надобно, достаточно кое-что показать…
– Ну, ладно, ладно, – тряхнув головой, примирительно промолвил князь. – Так что ты там напытала?
Фыркнув, Елена не выдержала, расхохоталась – знала, мужу нравится, когда она смеется. А посмеявшись, продолжила с полной серьезностью:
– В ливонском лесу – не тевтонцы, и в море – не ганзейцы. Лучники, зеленые с белым, откуда? Я вам скажу – из Уэльса, из Англии, и, покуда английский король с французским замирился, лучники те подались в разные земли. И многих Жигимонт-император нанял!
– Император… – негромко повторил отец Симеон. – А поди докажи! Нам вредить – зачем это ему?
Егор прищурился:
– В открытую нет, а вот с Ганзой, с тевтонцами поссорить. На них ведь прямо показывали… и дали некоторым уйти. Мягко говоря – не самым опытным и умным.