Встали на якорь в местечке приметном – напротив кривой сосны, да сплавали на лодке к берегу, набрали ключевой водички. Капал по палубе дождь, и спать все полегли рано: кому положено – в каморках на корме, кто – в подпалубье, остальные же разбили меж мачтами узкий шатер, в нем и улеглись вповалку.
Рыжий зуек, уже засыпая, слышал, как кормчий наказывал вожаку ушкуйников:
– Ты уж смотри, Фома, в оба глаза. За кормой у нас – я приметил – постоянно чужие паруса белели, три корабля – не менее. И все, как мы шли, не отставая и вперед не гонясь.
– Ганзейцы?
– Может, они. А может, орденские. Нам не враги, но… в море-то всякое случиться может. Особенно – когда на всех одну бухту делить.
– Ничо, Амос Кульдеевич, – с усмешкой заверил Фома. – Ужо не провороним.
– Ты, ежели вдруг какой чужой корабль в бухту войдет, меня разбуди все ж.
Тимоша уснул рано, рано и проснулся – в щелке шатра светлело уже, нынче ночки короткие. Дождь, похоже, кончился – по палубным доскам капли не стучали, и небо – привстав, парнишка глянул в щелку одним глазком – от тучек очистилось и казалось белым, как творог, лишь на востоке, за соснами, алела заря.
Выбравшись на палубу, отрок поежился – брр! – промозгло было кругом, склизко, однако же организм властно требовал освободиться от лишнего, пришлось идти на нос судна.
Справив свои дела, полусонный зуек поплелся обратно в шатер, досыпать, да чуть было не споткнулся обо что-то тяжелое. И что б это такое могло валяться на палубе? Вчера ведь только приборку делали. Пожав плечами, Тимоша опустил голову… и тут с него сразу слетел весь сон! Под ногами лежало тело знакомого матроса, вахтенного, и не просто так лежало – скажем, пьяным, – а со стрелой в боку!
– Господи! – перекрестившись, Тимоша открыл было рот – покричать, позвать кого-нибудь да, наконец, просто разбудить всех.
Однако не успел – какая-то жутко огромная фигура в мокром черном кафтане, отделившись от мачты, с размаху плеснула зуйку кулачищем в зубы, да так, что несчастный мальчишка полетел за борт и, подняв брызги, скрылся в набежавшей жемчужно-серой волне.
А на судне началась драка!
Часть вахтенных была убита еще поутру стрелками с подошедших в бухту судов – трех пузатых коггов с орлами и бело-красными флагами славного ганзейского города Любека! Ударили из арбалетов, затем тут же – тихо! – пошли на абордаж, правда, ушкуйники Фомы оказались наготове. Даже из пушки успели пальнуть – попав в один из коггов, однако вражин оказалось на удивление много, как и спущенных с чужих кораблей лодок.
На «Святителе Петре» утробно затрубил рог! Еще раз ударила бомбарда, на этот раз – мимо, лишь вспенив белыми брызгами море.
– Тесни их с кормы, парни! – размахивая саблей, скомандовал ушкуйник Фома. – Кто на Бога и Великий Новгород?
Завязалась рукопашная схватка, в коей ушкуйники вели себя более чем достойно и, несмотря на подавляющий численный перевес врагов, уложили немало пиратов. А перевес-то был изрядным, против тридцати пяти – пара сотен, точно.
И все же…
Схватившись с гигантом в черном кафтане, Фома хватанул того саблей, да пират вовремя успел подставить свою. Послышался звон, скрежет – враги давили друг друга клинками – кто кого? И тут-то, улучив момент, ушкуйник заехал разбойнику кулаком в скулу – все так, как обучал когда-то своих воинов сам князь Егор!
Ошарашенный противник замотал головой, и Фома с силой проткнул острием сабли его кольчугу. И сразу же рванулся на выручку к своим – битва-то уже кипела нешуточная. Рослые, как на подбор, враги орудовали топорами и палицами, а кое-кто – и свои, и чужие – прицельно били из арбалетов.
Все кругом орали, стонали раненые, и короткие арбалетные стрелы рвали людскую плоть. Палуба вмиг стала скользкой от крови, и проткнутый саблей Фомы атлет, застонав, тяжело повалился на толстые доски. Кто-то, пробегая, споткнулся о его тело и, выругавшись по-немецки, попытался тут же вскочить… да замешкался, и просвистевший в воздухе боевой топор снес бедолаге голову.
Фома – уж так вышло – схватился сразу с тремя на узком пространстве носовой палубы, противники в тесноте мешали друг другу, и ушкуйник быстро вывел из строя крайних – одного достал клинком в шею, другой успел-таки отразить удар, да, потеряв равновесие, полетел в воду.