– Думаю, мне не стоит говорить об этом, ведь вы это и так знаете, но я – ваш единственный шанс не оказаться банкротом. У вас в ближайшей перспективе лишь отчуждение залогового имущества (а ведь всё имущество Шюльднера было не просто заложено, а перезаложено), потеря всякой чести и гражданского достоинства, и, кроме того, средств к существованию. Полагаю, вы и без меня прекрасно знаете, что никто более не желает одалживать вам средства, в связи с чем вам из месяца в месяц становиться всё сложнее обеспечивать свои долговые обязательства. У вас нет выбора, ведь либо я, либо вы окажетесь среди пролетариев (в исконном значении этого слова – то есть, среди лиц, владеющих только своим потомством). Впрочем, я не в праве принуждать вас к чему-либо. Всё, что я могу – уповать на ваше благоразумие. Надеюсь, оно вас не подведёт… – естественно, Фридрих не брезговал и моральным давлением на Шюльднера.
– Полагаю, что так. Итак, что от меня требуется? – вот так завершилась судьба человека, упустившего самый важный вопрос – какая из всего этого выгода Фридриху, и стоит ли ему доверяться? Не стоит ли поторговаться, чтобы достигнуть более приемлемых условий? А ведь достаточно было бы раскрутить этот вопрос, чтобы прийти к закономерному выводу… хотя, не уверен, что это сильно помогло бы ему, ведь Фридриху попался действительно безнадёжный человек, против которого играют обстоятельства, им же и призванные.
– Вот бумага на передачу имущества в моё временное управление. В ней прописаны мои и ваши обязательства, равно как и права. Среди них – ваше право в любой момент отказаться от моих услуг, а также моё поручительство по вашим текущим обязательствам. Чтобы он вступил в силу, вам нужно лишь подписаться здесь, здесь и здесь, после чего я также подпишусь под ним, а мой писарь его заверит, – бегло показав, где герру Шюльднеру необходимо расписаться, Фридрих хотел отвлечь его внимание от того, что договор был уже заранее составлен и согласован с нотариусом.
– Прекрасно. Надеюсь, наше сотрудничество окажется плодотворным, Ваша Светлость. Удачи вам! Теперь же, если вы мне позволите, я отлучусь к герру Вильгельму фон Функе, чтобы… обсудить некоторые вопросы, скажем так, – нехотя пожав руку Шюльднеру, Фридрих обратился к нему спиной…
– Да, конечно, делайте что хотите, – и, бормоча, одобрительно ответил ему что-то на своём одному ему понятном языке. Разумеется, Фридрих поспешил позвать в дом своего писаря (который всё это время ждал на улице), чтобы заверить договор. Пока Шюльднер, которого он, конечно же, предварительно споил его же вином (сетуя при этом на то, что он не сможет продать вино, к которому притронулся этот грязный хряк, ведь оно уже было подано к столу), чтобы притупить остроту ума, ни о чём не догадался. Формально, кстати, это было совершенно ненужно – нотариальная доверенность для заключения договора между двумя представителями второго сословия, даже имущественного, не обязательна. Она нужна только для того, чтобы договор, в случае судебных тяжб, можно было использовать в качестве документарного доказательства, ведь для вступления договора в силу необходима лишь подпись обеих сторон. Кстати, за её подделывание преступнику грозит виселица или четвертование (в зависимости от сущности договора; для имущественного договора – казнь четвертованием), так что не стоит пытаться промышлять подобным.
… «Небольшое» заключение …
Суть очередной махинации Фридриха (скорее всего, одноразовой) заключалась в том, чтобы путём различных ухищрений, обещаний и уступок суметь реорганизовать большую часть долгов (или же попросту их списать, как это произошло с мелкими долгами Шюльднера перед различными мастерами гнуть угол третьего туза).
Разумеется, в этом Фридрих был более чем успешен, ведь большинство из кредиторов Шюльднера отчаялись увидеть свои деньги, так что охотно продавали его векселя за сумму, равную 50–65 % (с разными банкирами удавалось договориться на разных условиях) от тела долга, при условии немедленной выплаты, разумеется.
Таким образом, очень быстро все долги Шюльднера оказались консолидированы в рамках одного единственного долга перед герром Зарембой (он и выкупал долговые расписки Шюльднера, расплачиваясь, таким образом, за оказанные банку услуги, в том числе и политического характера). Этот долг составил, по итогу, 3 000 дукат (без учёта 3 000 изначального долга Шюльднера перед непосредственно Зарембой, который был аннулирован), вместо прежних 9 000 дукат.
Несмотря на то, что сумма долгов Шюльднера итак уже была значительно сокращена, а ставка снижена в 90 раз (с 5 % в месяц, то есть, 180 % годовых, до 2 % годовых), произошла дальнейшая реструктуризация долга до символической суммы в 1 дукат с рассрочкой в 0 % на 1 год.