— Арман, сукин сын, переживет всех нас — мне пожаловался король Венгрии на его самоуправство, твой сын захватил Сербию.
Жанна наконец-то свободно вздохнула, она боялась услышать весть о кончине ее любимого приемного сына — Рассказывай скорее, что о нем точно известно?
— Арман прошел Альпы и его пропустил через свои земли Гуго Четвертый, теперь рвущий свою бороду от досады — пока он воевал с королем Сербии, наш пострел захватил все города королевства и установил в Сербии свою власть. Вчера ко мне примчался гонец — Арман отправил морем своих послов ко мне и Папе, они высадились в Пескьере, завтра они будут здесь, вот и узнаешь все подробным образом. У меня к тебе просьба, брат — вместе со своим войском помоги мне против Конрадина.
— Хорошо, только имей в виду — армия сына будет действовать самостоятельно, выбирая цели для атаки и методы сражения. Ты не сможешь бросить ее в топку битвы, эти воины обучены воевать по своему. Не для бездарного уничтожения этих воинов готовили с шести лет.
— Со скольки? — на вид всем воинам было не меньше восемнадцати — На их учебу ушло около двенадцати лет! — Карл покачал головой — Сколько же золота ушло на этих крестьянских детей за все время? Я что-то слышал про безумные траты вашего сына, но не думал, что слухи окажутся правдой!
— Да, и пехота и всадники с детства жили на наши деньги, однако они стали лучшими воинами, которым обученные рыцари, прошедшие через Крестовые походы, никогда не смогут противостоять! — подала голос Жанна, внимательно слушавшая брата мужа.
— Это невозможно! — невольно вскричал расфуфыренный и обвешанный золотом семнадцатилетний дворянин из сопровождения Карла. Какой-то крестьянин сможет побить меня, графа Адольфа Гольштейн-Зегеберга! Я немедленно требую биться одновременно с тремя вашими простолюдинами!
Карл усмехнулся, тут же спрятав усмешку — Думаю граф де Пуатье не будет против?
Молва о поединке мгновенно облетела лагерь Карла, тем боле знатный молодой граф решил сражаться сразу против троих пехотинцев. Сражу стали ставить золото, причем ставки в основном были на победу графа. Против него поставил только граф де Пуатье, его ставка равнялась одной тысячи золотых монет. Весь лагерь просто кипел в предвкушении выигрыша.
Поединок назначили посреди сгоревшей оливковой рощи, от которой остались всего десяток деревьев, опаленных огнем. Граф вышел в кольчуге, со шлемом на согнутой руке, с мечом и окованным круглым щитом. К поясу у него крепились секира и кинжал. Ноги защищали металлические поножи. Пехотинцы графа де Пуатье были защищены намного лучше — все доспехи их были из булата, так же как и их оружие. Если доспехи были скрыты наброшенными на них сюрко с гербами герцога Аквитанского, то оружие в их руках вызвало рев восторга и зависти.
Один пехотинец был вооружен секирой и небольшим баклером, кулачным щитом — одним из самых популярных атрибутов европейских фехтовальщиков эпохи Средневековья. Несмотря на размеры, этот щит оказывался крайне полезным во время дуэлей и активно использовался как средство обороны и даже нападения. Маленький, тридцати сантиметров в диаметре, металлический круглый щит с округлым умбоном в центре, из которого на длину ладони выступал трехгранный шип, был целиком выполнен из булата.
Второй же имел две секиры, а третий — меч и точно такой же баклер, как и первый. Только эти двое остались на границе площадки, выложенной по краям крупными камнями, лишь перешагнув эту импровизированную грань между столпившимися дворянами (для Карла, его брата с женой и Папы, пожелавшего взглянуть на бой, поставили деревянные троны, а для приближенных поставили скамьи). Небольшой холм невдалеке был забит простыми вояками, желающими увидеть поединок своими глазами. Первый же, по прозвищу Ветер шагнул на пару шагов вперед и остановился.
На площадку вышел граф Адольф Гольштейн-Зегеберг и тоже остановился, ожидая сигнала. К площадке протиснулся рыцарь из свиты Карла и объявил — Здесь и сейчас состоится бой между благородным графом Адольфом Гольштейн-Зегебергом и тремя простолюдинами, которым посчастливится умереть от благородной руки графа! Бой закончится после смерти одной из сторон! Да пребудет с нами Бог!
Надменный граф, у которого еще не пробились усы, поклонился Папе и Карлу, надел шлем и приготовился к битве.
Прозвучал рев олифана из слоновьей кости в серебряной оправе. Граф в несколько шагов достиг середины площадки, куда неспеша двигался один пехотинец, оставив друзей у себя за спиной.