Кряхтя и постанывая, поднялся на ноги. Голова резко закружилась, я спешно оперся рукой на стену, понимая уже, что мне поможет только левая. Ноги были словно «отлёжанные», всё норовили сложиться, но старанием и волевым усилием их уже можно было заставить двигаться. Правая, действительно, работала чуть хуже — мне вчера не показалось. Похоже, моему телу когда-то сильно досталось — и досталось правой стороне. Рука вообще почти перестала расти и функционировать, нога пострадала в меньшей степени. Мне даже показалось, что она чуть короче левой.
Однако философствовать было некогда. Я прицелился на окно, понял, что не «дострельну» — очень высоко. Оставалось идти наружу и… как-то решать вопрос. Ссаться в постель, как немощный, я отказывался категорически.
Было страшно. Страшно идти на первый контакт с дикарями. Что я им скажу, как покажу? Показать-то можно… но не будет ли выглядеть странным, что владыка жестами объясняется?
Верно говорят, что нет более целеустремленного человека, чем тот, кто хочет в туалет. Отбросив рефлексию, я по стеночке двинулся к занавеси. Выглянул в темный коридор — там тут же всполошно вскинулась какая-то тетка. Вытаращилась на меня, потом опомнилась, скрючилась в позу почтения. Я еще мучительно размышлял, как к ней обратиться и поведать о своих нуждах… а оказалось это и не требуется. Тетка взяла меня под локоток и, что-то успокаивающее бормоча, повела во тьму переходов. Шагов тридцать — мучительных, неуверенных шагов — и мы оказались перед маленькой клетушкой из кирпича, которую даже не стали штукатурить. Дырка в полу и наклонный желоб, ведущий вниз, не оставляла сомнений в функциональном назначении этого домика кума Тыквы. Отстранившись от моей спасительницы, я прошел внутрь. И понял, что у клетушки не было ни двери, ни шторочки. А тетка стояла напротив в почтительной позе и не сводила с меня глаз (хоть, это и было трудно сделать).
«Вы что, мадам, наладились лицезреть весь процесс?» — округлил я глаза, не зная, как еще показать свое… несогласие. Женщина всем своим видом показывала, что не понимает моих намеков. Ну… ок. Я планировал сразу оба дела сделать, но можно обойтись и маленьким. Отвернусь от нее и совсем не буду стесняться. К тому же, не факт, что мои непослушные ноги удержат тело на корточках.
Я отвернулся и принялся одной рукой распутывать кусок ткани, которым были обмотаны таз и промежность. Выходило плохо, я толком не понимал, как оно намотано. Дергал, дергал — и вдруг почувствовал ее ладони на поясе. Тихим, успокаивающим движением она погладила меня по боку, потом плавно распутала ткань. И… и такой покой снизошел на меня! Впервые с момента попадания в этот треклятый мир мне стало спокойно. Никакого смущения, равно, как и никакой похоти. Только ничем необъяснимое чувство защищенности. Опоры.
Мне показалось, что это была реакция тела. Которая передалась уже на мой разум. А женщина эта — видимо, очень дорогой для бывшего владыки человек. Вряд ли мать, больно сильно приходилось ей кланяться передо мной. Возможно, кормилица, служанка, что вырастила его с соплячьего возраста. Заботилась о нем, любила. И тело это помнило. Даже мне передало остатки теплых чувств.
«Спасибо тебе, женщина», — едва не всхлипнул я от всех подкативших к горлу чувств. Чего-чего, а чужого тепла мне сейчас очень не хватало.
Ощущение оказалось пронзительно ярким, но мимолетным. Исчезло прикосновение — пропало и ощущением тепла. Я смущенно сделал свои дела и поковылял назад, стараясь на этот раз запомнить дорогу. Понадеялся, что сейчас меня поведут в местный аналог ванной — но нет, я снова попал в свою клетку. Там уже стояли еда с питьем. На этот раз только миска с прежней подозрительной кашей. А жрать, как назло хотелось нестерпимо! Поковырялся маленькой лопаточкой, вздохнул и, стараясь не вдыхать «аромат», сунул первую пайку в рот. Клейстер с комочками. Разжевал его, как мог — и поскорее проглотил.
«Что дальше?» — донеслось из-ментальных дверей в моей голове.
А что дальше… Похоже, буду лежать, жрать и испражняться. Пока меня на кол не посадят. Или как тут у них принято с одержимыми демонами обращаться?
— Сейчас время лежать, — произнес я негромко. Вышло достаточно свободно, без напряжения. Тело всё лучше слушалось меня.
Однако грандиозным планам не суждено было сбыться.
Он был первый, кто вошел в мою комнату без поклона. Мужчина. Крепкий. Смуглый. С перьями на голове, которые торчали из диадемы красивым полукругом. В расписном переднике и обильными крашениями по рукам, плечам и шее. Глянул на меня — у меня аж сердце зашлось. Бешеные глаза. Лицо спокойное, а вот глаза.