— В большинстве дворцов живут королевские особы, — ответил Коссон, не оглядываясь. — А здесь живет лишь несколько слуг, что вытирают пыль. Между Конгрессиями появляется еще, и Гвардия, но мы солдаты, нам не нужны масляные лампы в каждой нише. Тени нас не пугают.
Я хотел было сказать, что очень даже зря не пугают, но что-то удержало меня.
— Здесь нет ниш.
Никаких мест под лампы, фонари и даже факелы, негде расставлять статуи, безделушки и прочие вещи, что так любит знать.
Коссон остановился и поднял глаза. Проследив за его взглядом, я заметил небольшой стеклянный круг, светящийся на фоне белокаменного потолка.
— Свет Зодчих, — сказал он.
Теперь и я видел — через каждые несколько метров.
— Но они не работают.
Он пожал плечами и пошел дальше, вокруг нас качались тени.
— Это зал Зодчих? Но… — Это казалось попросту невозможным. — Он такой… красивый. Купол, эти арки и аванзалы…
— Не все, что они создавали, было уродливо. Это место власти. Что-то типа законодательного учреждения. И они сделали его вот таким.
— Век живи — век учись, — сказал я. — Думаешь, у них все же были души — у этих Зодчих?
Я лишь наполовину пошутил.
— Если ты хочешь учиться, я покажу тебе то, что не видело большинство посетителей.
Коссон резко свернул налево в маленький коридор, потом опять налево.
— Это… необычно.
Я остановился у него за плечом.
Человек стоял спиной к нам. Он словно бежал — и при этом не двигался, словно кто-то одел великолепно исполненную статую в бежевую тунику и подвязанные на поясе штаны. В одной руке длинный жезл, почти как метла, но с копной красных полосок странно знакомого вида, в другой — непонятная чаша, очень тонкая, едва не ломающаяся в захвате, из нее расплескивалась, исчезая в никуда, темная жидкость. Мне напомнило капли крови, летящие из раздробленного черепа, навеки зависшие в воздухе. Напомнило Фекслера.
— Так у вас тут еще и Зодчий в стазисе.
Я огляделся в поисках проектора вроде того, что заставил время застыть вокруг Фекслера. Эта часть коридора по виду ничем не отличалась от остальных.
Коссон уязвленно посмотрел на меня, почти как разочарованный ребенок.
— Да, но смотри, кто тут у нас!
Мы обогнули невидимое стекло, окружающее человека, — на ощупь. Гладкое, холодное, грань времен, где часы и минуты обращаются в ничто.
— Видишь? — Коссон указал на белый прямоугольник, прикрепленный к груди человека слева. Это был кусок пластика с надписью «дежурный» черными буквами. — Это значит, что он страж, хранитель. У архивистов есть книги, где объясняется значение древних слов.
— Кажется мягким.
Слабый, белый, страх в глазах.
— Сила Зодчих была не в их руках. Вот что говорит лорд-главнокомандующий. Я с тобой согласен, это не воин. Лорд-главнокомандующий возводит родословную этого человека к первому хранителю. Это святой покровитель семьи.
И тут я понял, почему «метелка» показалась знакомой.
— Вот этот жезл у Хеммета — он же скопирован отсюда, да? Короче, аккуратнее, но такой же?
Коссон кивнул.
— Святой покровитель, говоришь? — Я цыкнул зубом, пытаясь это себе вообразить. — Говоришь, Рим канонизировал Зодчего?
— Об этом придется спросить у самого лорда-главнокомандующего. — Коссон покачал головой. — Идем.
И он повел меня назад.
Мы воссоединились перед троном, простым деревянным креслом, крепким, с высокой спинкой, грубой работы. Тут и там блестели головки болтов, расплющенные вровень с деревом. Легенда гласила, что короли Зодчих восседали на этом кресле, и тот же тайный огонь, что двигал их машины, бежал по их венам. Его привезли по великому океану давным-давно.
— Мне держаться подальше? Или встать здесь? Я же нечист.
Я остался в нескольких метрах позади.
Синдри ухмыльнулся и знаком подозвал меня вперед. Элин перехватила меня и подняла пальцы, чтобы коснуться ожога.
— Север знает, как ты получил эти раны, король Йорг, и они не позорны.
Трон стоял на помосте в две высоких ступени, тянулся к огромному куполу, накрывающему весь дворцовый комплекс, и располагался в большом круге.
— Свадебная церемония будет проведена здесь, перед троном, при почетном карауле в сто пятьдесят гвардейцев и войсках, сопровождающих ваших отцов на Конфессию, — сказал Синдри лорд-главнокомандующий.
— Священник из Рима говорит за Золотыми Воротами? — сказал я. — И ничего, что так, лорд-главнокомандующий?
Какое бы неуважение Гвардия ни проявляла к Сотне, оно бледнело в сравнении с испытываемым к папессе и ее приспешникам, будь то кардинал или мальчик-хорист.