— Голосуйте!
Я встал, и свет загорелся.
— Голос Морроу за моего внука, — ясно прозвучал голос деда.
— И Альбы. — Это был мой дядя.
Женщины у Золотых Ворот торопливо попятились.
— Я с Йоргом Ренаром.
Ибн Файед поднял кулак, и четверо мавританских воинов подле него сделали то же самое.
— Веннит за Йорга. — Отец Мианы.
— И Север! — Синдри, где-то у меня за спиной. — Маладон, Чарланд, Хагенфаст.
— Мы за обожженного короля. — Близнецы с белыми волосами, ярлы из ледяных пустынь, облаченные в черные меха и железо.
Золотая Гвардия показалась в Воротах — целая толпа. Они наступали, и, проходя в Ворота, каждый падал, словно у него не было костей. Сотня обернулась на грохот.
Около дюжины гвардейцев неподвижно лежали по нашу сторону Ворот, не пройдя и метра. Еще несколько десятков замерли в аванзале.
— Мы все чувствовали его приближение. Разве нет?
— Конахт за Йорга.
— Кенник за Йорга.
Мои советники подали свои голоса, от Арроу до Орланта. Остальные последовали их иримеру, чувствуя, что действовать надо быстро, будто и правда слышали его шаги, не заглушаемые голосами.
И вот он встал под Золотыми Воротами, существо, облаченное в кожу и кости Кая Саммерсона. Я надеялся, что Катрин успела сбежать.
— Привет.
Он улыбнулся. Улыбка и приветствие были в равной мере неестественны, их вытащили оттуда, куда не посмеет взглянуть человек.
Мертвый Король приблизился к Золотым Воротам, подняв руки ладонями вперед. Он словно наткнулся на лист стекла и остановился, распластав пальцы по преграде. Он склонил шею Кая набок, глядя на нас, словно на крыс в ловушке.
— Отличные ворота. Но всего-навсего деревянные.
Он шагнул назад, и мертвая гвардия приблизилась с секирами, чтобы сокрушить Ворота.
— Красный Рубеж за Йорга. — Плотная седая женщина голосовала от имени родовых владений Красной Королевы.
— Туртан за Йорга. — Человек был в одеянии из конского волоса и железной короне.
И еще, и много кто еще.
— Как у нас обстоят дела, Тэпрут?
— Тридцать семь из необходимых сорока.
Обломки разрубленных Золотых Ворот упали наземь. Присутствие Мертвого Короля почувствовалось в зале, и люди в отчаянии упали на колени. Даже теперь больше половины голосов были не с нами из-за долгих лет предрассудков и усобиц. Конгрессия была рыночной площадью: чтобы и правда посадить императора на трон, чтобы отказаться от собственного главенства в этой сотне королевств… многие скорее умерли бы. Но есть хорошие смерти и плохие смерти. Мертвый Король предлагал лишь худшие.
— Аттар за Йорга.
— Конквенс за Йорга. — Брат Хеммета, отказавшийся от права быть лордом-главнокомандующим во Вьене.
Остатки Ворот рухнули.
— Скоррон за Йорга. — Суровый седой человек, с неприязнью смотревший на меня.
Я вернулся на трон.
— Люди Империи, находит ли Конгрессия меня достойным?
«Да», прокатившееся по залу, несло в себе больше отчаянья, чем воодушевления, но этого было достаточно. Я стал императором во Вьене, владыкой Сотни — Разрушенная Империя восстановлена.
Тэпрут приблизился ко мне и низко поклонился. Тем временем Мертвый Король вошел туда, где были Золотые Ворота, его войска — за ним.
— Молодец, — сказал я доктору. — Когда я спрашивал, на тридцать семь и близко не рассчитывал.
— Числа никогда не лгут, мой император. — Тэпрут покачал головой. — Только люди.
Сотня отступила перед Мертвым Королем, никто не был готов сопротивляться.
— Похоже, это напрасная победа, мой император. Так важно утвердиться на троне, перед тем как мы все умрем?
— Сейчас выясним. — Я снова встал, радуясь, что покидаю неудобное сиденье. — Не думаю, что ты можешь запечатать арку, Фекслер.
Никакого ответа, только мертвые продолжали заполнять тронный зал. Арка всегда казалась более поздней пристройкой, созданием каменщиков, чьи пальцы были исполнены поэзии.
Мертвый Король подошел к помосту — темная фигура, несмотря на небесно-голубой плащ Кая. За ним — золотой частокол императорской Гвардии. Моей Гвардии — и Челла была среди них. А я твердо стоял на помосте, перед троном, за мной — объединенная Сотня. Горгот встал на помосте у моего левого плеча, Макин — у правого, Кент за ним, Мартен за Горготом, безоружные. Синдри поднялся на первую ступеньку, дядя Роберт занял похожее место с другой стороны. Стража, охранявшая Конфессию, всего дюжина человек, стояла с Сотней — все, кроме одного, умудрившегося сломать шею в суматохе, — его меч достался Райку.