Возможно, я просто хотел узнать, чего именно я желал. Может, я взрослел.
Я медленно спустился с башни, погруженный в мысли. Знаком подозвал к себе Солнышко и велел ему отвести меня в Дом Правительницы.
— Им не захочется, чтобы такие вот… — Он оглянулся на меня, посмотрел на дорогой плащ и посеребренную кирасу. — Ой!
Вспомнив, что я король, пусть и король страны, о которой он едва знает, он зашагал вперед.
Мы прошли мимо собора, самого прекрасного из всех, что мне доводилось видеть, каменного кружева, устремившегося в синее небо. Святые взирали на меня из ниш и галерей. Я чувствовал их неодобрение, будто они поворачиваются и смотрят нам вслед. На паперти была целая толпа, привлеченная, возможно, прохладой огромного зала. Мы с Солнышком локтями проложили себе дорогу, отталкивая то священника, то монаха, попавшегося на пути.
К дверям Дома Правительницы я добрался, обливаясь потом. Я бы разделся до пояса и погрузил все на Упрямца, но это могло произвести плохое впечатление. Стражи впустили нас, мальчик забрал вьючных животных, и мы расселись в креслах с бархатными подушками, когда лакей, несуразно разодетый в шелка и кружево, пошел объявить Владыке о нашем прибытии.
Вернулся он несколько минут спустя и, вежливо прокашлявшись, дал понять, что мне не худо бы поставить на место большую изукрашенную вазу, которую я разглядывал, и следовать за ним. Когда мне нечем занять руки, они сами находят, чем заняться — как правило, тем, чем не надо бы. Я выпустил вазу из рук, поймал буквально в паре сантиметров от пола и поставил. Вежливое покашливание вызывает у меня желание закашляться совсем по другой причине. Я предоставил Солнышку вернуть украшение интерьера на положенное место в нишу и последовал за слугой.
Короткий коридор привел нас к дверям приемной. Как и в аванзале, здесь все было украшено геометрическими узорами, синими, белыми и черными, невыносимо сложными. Каласади бы понравилось: даже матемаг не сразу бы разгадал все тайны узоров. В высокие окна задувал ветерок, принося облегчение от дневной жары.
Лакей постучал три раза небольшим жезлом, который, похоже, таскал с собой лишь для этой цели. Пауза — и мы вошли.
При виде помещения у меня перехватило дыхание от сложности деталей и почти аскетичной, но величавой красоты, архитектуры чисел, отличавшейся от готических залов моей родины и скучных будок, оставленных Зодчими. Правительница сидела в глубине зала в кресле из черного дерева с высокой спинкой. Кроме двух гвардейцев у дверей и писаря за небольшим столиком рядом с троном, в длинном зале никого не было, и звуки моих шагов эхом раздались в пространстве.
Она подняла глаза от свитка, когда я преодолевал последние метры, — сгорбленная старая женщина с блестящими черными глазами, похожая на седую потрепанную ворону.
— Достопочтенный Йорг Анкрат, король Высокогорья Ренар. Внук графа Ганзы.
Она представила меня самой себе.
Я едва заметно поклонился, сообразно ее рангу, и ответил, как предписывал местный обычай:
— У вас есть на то право, мадам.
— Для нас честь приветствовать тебя в Альбасите, король Йорг, — сказала она тонкими сухими губами, и писарь все записал на пергаменте.
— Прекрасный город. Если бы я мог, забрал бы его с собой.
Снова заскрипело перо — мои слова с невероятной скоростью уходили в историю.
— Каковы ваши планы, король Йорг? Надеюсь, мы сможем уговорить вас остаться? Двух дней будет достаточно, чтобы подготовить официальный прием в вашу честь. Многие местные купцы будут биться за право говорить с вами, и наша знать начнет состязаться за возможность принимать вас у себя, хотя вы, насколько я знаю, уже обещаны Миане из Веннита. И, разумеется, кардинал Энком пригласит вас на мессу.
Я с удовольствием не стал дожидаться, пока писарь закончит, но поборол искушение начинить свой ответ редкими сложными словами и шумами, чтобы усложнить ему задачу.
— Возможно, когда я вернусь, Правительница. Сначала я намереваюсь посетить холмы Иберико. У меня есть дела в землях обетованных: в королевстве моего отца есть несколько районов, где еще пылает Огонь Тысячи Солнц.
Я услышал, как перо дрогнуло. Однако старуха и глазом не моргнула.
Огонь, что сжигает обетованные земли, невидим и не дает тепла, король Йорг, но плоть он не щадит. О таких местах лучше узнавать, не выходя из библиотеки.
Она не стала говорить о том, чтобы отложить поездку, пока ее знать и купцы не насытятся мной. Коль скоро я отправлялся в холмы Иберико, эти усилия были бы напрасны — деньги, выброшенные в могилу, как говорят в этих краях.